– Нам следует чаще так собираться.
Я же знал, причем знал точнее некуда, что ничего подобного больше не произойдет. Осознание этого притушило свет в моей душе, но не совсем его загасило. Когда мы шли к Хидден Вэлли, Лаура взяла меня под руку. Спросила:
– Тебе диск понравился?
Господи, я напрочь забыл, что она сунула мне в руку пакетик. Я положил его в карман и больше о нем не вспоминал.
Я сказал:
– Я не хотел его открывать, пока мы не останемся вдвоем.
– Ты такой романтичный, Джек.
Да, уж точно. Я предупредил:
– В доме бедлам.
– Это был… он?
– Нет, инопланетяне.
Дом оказался идеально чист. Никаких следов хаоса. Даже книги стояли на полках, хотя мне и показалось, что это все восемьдесят романов, изданных Макбейном. Я сказал:
– Bay!
– Джек, в доме все замечательно.
– Точно.
Я не мог поверить, что Киган потрудился заполнить книжные полки. На меня это произвело чертовски сильное впечатление. Я посмотрю заглавия позже. Радость – такая редкая вещь, надо получать ее маленькими порциями. Я предложил:
– Давай выпьем.
– Давай пойдем в постель.
– Давай сделаем и то и другое.
Мы так и поступили.
Все было славно. Я явно исправлялся. Я никогда не буду страстным любовником, но я старался. Если не хватало мастерства, я компенсировал этот недостаток энергией. Я открыл пакет от «Живаго», лежа в постели, взглянул на диск и воскликнул:
– О господи!
Она встревоженно села:
– Тебе не нравится?
Это был диск «Еще один город» Джонни Дьюхана. Я сказал:
– Я обожаю этот альбом, но он будит столько воспоминаний, а я не знаю, нужно ли мне это сейчас.
Давно, еще в 1982 году, когда я служил в полиции, я встречался с одной девушкой. Господи, я заиграл этот альбом до дыр. Девушка часто говорила:
– Что, у нас опять день Джонни Дьюхана?
И мы снова слушали альбом. Такое вряд ли кто выдержит. Все последующие темные годы я следил за творчеством Джонни. Его песни становились все глубже, я тоже опускался все ниже. Прежде чем бросить меня, девушка сказала:
– Не пойми меня неправильно, Джек, мне нравятся грустные песни, но тебе… они просто необходимы.
Я знал, что она права. Не было случая, чтобы при встрече с духовым оркестром мне не захотелось бы заплакать. Что бы сказал Фрейд? Позже, когда звучал этот альбом, я имею в виду, много позже, через несколько недель, на кухне сидел Трубочист и слушал «Еще один город». Он сказал:
– Впервые я услышал рассказ о моем детстве в песне.
Я отдал ему альбом, что еще я мог сделать? В те жуткие месяцы душевной мглы, когда все закончилось, я пошел и снова купил все, что когда-то пел Джонни. Так, как он, меня пронимал еще только Эммилоу Харрис.