— Видишь этого несчастного? — обернулся король к канцлеру.
— Бедняга, этот ветер выдувает из него душу.
— А я вижу его тело сквозь дырявую одежду. Будет благом в глазах Господа отдать ему теплый плащ.
— Конечно! И вы, милорд, столь нуждающийся в милости небесной, сможете ее завоевать таким благодеянием.
— Тогда давай спешимся.
Они сошли с коней, когда бедняк приблизился.
— Послушай, любезный, — обратился к нему Генрих, — не холодно ли тебе на этом ветру?
— О, милорд, еще чуть-чуть — и из меня дух вон.
— Тебе нужен теплый плащ. Что ты скажешь, если тебе его дадут?
— Вы смеетесь на бедностью, сэр, — сказал нищий и хотел пройти мимо, но Генрих задержал его и обернулся к Томасу:
— Я давно хочу посмотреть, как ты совершишь благодеяние. Посмотри, какой на тебе красивый и теплый плащ. Он богатого красного сукна и подбит мехом. Отдай его бедному старику.
— Милорд, — взмолился сразу побледневший Томас, — вы не так страдаете от холода, как я. Отдайте ему свой, вы не то, что я, вам все едино!
— Это так. Но тем благороднее будет твоя милость.
С этими словами он стал стягивать с Томаса плащ, тот всеми силами сопротивлялся, у них завязалась борьба. Генрих хохотал так, что прохожий решил, что оба сошли с ума.
— Давай, давай, — кричал король. — Давай, святой Томас Беккет. Этому бедняку нужен плащ, а у тебя он есть. Давай его сюда! Ничего, отдашь, отдашь!
Томасу не одолеть сильнющего короля, и скоро плащ оказывается в руках у Генриха.
— Надевай, любезный, — сказал Генрих прохожему. — Теперь тебе будет тепло и днем, и ночью. Не забывай молиться за того, кто дал тебе его, хоть плащ и не его, но достался тебе по его доброй милости.
Прохожий бедняк, не веря в свою удачу, быстренько закутался в плащ и бегом отправился восвояси, боясь, что эти странные благородные соперники могут передумать.
Генрих продолжал хохотать на всю улицу.
— Томас, у тебя нос посинел! Ну и ветер, до костей пробирает! Скажи спасибо, что не велел отдать бедняку еще и твои перчатки. Какой ужас, если твои тонкие деликатные пальчики станут такими же красными и обветренными, как у твоего августейшего повелителя! Хвала Господу, Томас Беккет, наконец-то я сделал из тебя благодетеля.
Генрих веселился вовсю. Томасу на морозном ветру было не до смеха.
Это типичная сценка взаимоотношений двух друзей.