— Нет, — Дэниел полез в свой испачканный сюртук, достал оттуда карикатуру и разгладил ее на колене. — Вот это дала мне, — он задумался, тщательно подбирая слова, — одна личность, на действия которой, кажется, не распространяются никакие законы. Она — неприкосновенна.
— Что это? — Бонапарт принялся изучать картинку. — Что это за дьявол?
— Он называет себя отцом Эмилем, каноником приюта Святого Бернара. Но совершенно ясно, что он — якобинец.
— Радикал, — сплюнул Бонапарт.
Дэниел заметил, что в голосе первого консула появилась нервозность.
— В руках этого радикала моя жена, сэр.
— Почему вы его раньше не заподозрили?
— Он хорошо скрывал свою личину. А я, как слепой дурак, поверил ему после одного случая.
Бонапарт приподнял бровь:
— Продолжайте.
— Бандит пытался зарезать Лорелею, а отец Эмиль сразился с ним, — Дэниел затряс головой от отвращения к самому себе. — Теперь я понимаю, что этот нож предназначался отцу Эмилю. Он защищал себя.
— Без сомнения, это проделки Фуше. Если Эмиль испытывал симпатию к якобинцам, Фуше должен был об этом знать. Но что ему нужно от Лорелеи? Она же безобидна. Замужем за простым человеком, да еще таким глупым.
— Он опасен, — Дэниел заставлял себя говорить спокойно, хотя его нервы были напряжены до предела. — Время не охладило его ненависти к аристократии. Я много раз слышал, как он высказывал свои мысли. Не надо недооценивать его, генерал. Вы стали важной персоной, не имеющей себе равных. Вы не можете позволить радикалам, таким, как отец Эмиль, свободно разгуливать, даже в Швейцарии.
У Бонапарта задергалась щека. Он рассеянно потер ее.
— Фуше хорошо делает свое дело. Ни один заговорщик не убежит от него.
— Фуше — это всего лишь один человек. Ваших же врагов очень много.
Бонапарт невесело усмехнулся:
— Значит, вы хотите, чтобы я поверил, будто в этом деле мы компаньоны?
— Это Цезарь сказал: «Враг моего врага — мне друг»?
Бонапарт покачал головой:
— Мне жаль вас, Дэниел. Если он собирался убить Лорелею, то для этого у него уже была сотня возможностей.
Дэниел начинал паниковать. Но вдруг его осенила одна мысль. Он вспомнил привередливость отца Эмиля, его привычку все чистить и переставлять, как будто он что-то искал.
— Сначала Эмиль отвезет ее назад в приют, я в этом уверен.
— Почему?
Дэниел глубоко вздохнул. Время, когда нужно было хранить тайны, прошло.
— Отец Джулиан, настоятель приюта Святого Бернара, хранил наследство, которое оставил Лорелее ее отец.
Бонапарт заинтересованно взглянул на Дэниела: — Людовик оставил сокровища? Дэниел кивнул.
— Откуда вам известно?