Дэниел и незнакомец подошли ближе.
— Это — Жан Мьюрон, — представил Дэниел. — Мой сводный брат.
Наконец она все поняла. Его кровный брат находился в опасности. Жозефина не оставила ему выбора, посылая в приют Святого Бернара.
— Я очень рада познакомиться с тобой, — медленно проговорила она.
— Но не больше, чем я рад познакомиться со своей невесткой, — ответил Мьюрон. Даже голоса у них были похожи: низкие, соблазнительные. — Я не слышал ничего кроме похвал твоему таланту врача, — его взгляд оценивающе скользнул по хрупкой фигурке, прикрытой одеялом. Мьюрон насмешливо взглянул на Дэниела. — Но самое высшее твое достижение заключается в укрощении сердец наемников.
— Дэниел, почему ты мне ничего не сказал?
— Я… Мы никогда не признавались в своем родстве.
Эти простые слова тронули ее сердце. Во благо уважаемой семьи Мьюрона, Дэниел держался на заднем плане, прокладывая свой собственный путь в жизни.
— Это было ошибкой, — заметил Жан. — Как тебе удалось удрать из Парижа, Дэниел?
Уголок рта Дэниела приподнялся в усмешке.
— Хочу сказать, мой побег оказался гораздо легче твоего.
Все еще не придя в себя от изумления, Лорелея переводила взгляд с одного брата на другого. Но между ними была одна очень значительная разница: в глазах Дэниела она видела глубокую любовь только к ней одной. Последние ее сомнения развеялись, как туман под ярким солнцем.
Лорелея почувствовала, что у нее от радости поет душа. Ее окружали родные, знакомые лица. Рядом с ней был Дэниел и другой мужчина, ради освобождения которого много месяцев назад Дэниелом на карту была поставлена ее жизнь. Но теперь все позади. Повисшее в комнате напряжение во время знакомства Лорелеи с Жаном Мьюроном исчезло. Мужчины смеялись и разговаривали.
К Лорелее подошел Сильвейн.
— Ты поедешь в Коппе? — спросил он.
— Я… — она взглянула на Дэниела. Его глаза светились любовью и гордостью, но была в его взгляде и какая-то странная печаль. — Мы, скоро поговорим об этом. Мне нужно немного времени, чтобы хорошо обдумать все случившееся.
Был уже поздний вечер, когда все мужчины покинули комнату. Маурико поставил перед Лорелеей поднос.
— Твой ужин уже остыл, — проворчал он.
— Ерунда. Я все равно его съем.
Но ужинать не пришлось. Дэниел сел с ней рядом и начал поглаживать плечи и спину, нашептывая слова любви. Убаюканная его нежными словами, она сама не заметила, как погрузилась в сон.
Когда Лорелея проснулась, Дэниел все еще сидел рядом и смотрел на нее. Его лицо было освещено мягким мерцанием углей в печи.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил он.