Серовол положил перед ним записку.
— Донесение Верного. Записка пошла по рукам.
Командиры рассматривали ее сосредоточенно, в полном молчании.
— Бу–до–влян–с, — по складам, точно прислушиваясь к своему голосу, прочел командир отряда и обратился к начальнику штаба, комиссару: — Вы что‑нибудь поняли, товарищи?
— Секрет изобретателя… — пожал плечами комиссар. — Не будем вмешиваться в технику. Это дело разведки.
— Это наше дело. Когда‑нибудь Серовол сам запутается в своей абракадабре и нас запутает.
— Минуточку! — потянулся за запиской начштаба. — Сейчас я разгадаю этот ребус. Так… Речь идет о Будовлянах.
— Это понятно, — согласился Бородач.
— Большая буква «В» в середине слова — Верный. Последняя буква подозрительна… Возможно, дата. Какой сегодня день?
— Ну, четверг… — Бородач насмешливо смотрел на начальника штаба. Он не верил, что Высоцкому удастся расшифровать записку.
— Проверим, — Высоцкий вынул из полевой сумки немецкий табель–календарь. — Точно, четверг. Значит, буква эс в конце — день. Среда. Так, капитан?
— Так, — кивнул головой Серовол.
— Донесение прибыло сегодня, следовательно, Верный написал его вечером вчера, ночью положил в почтовый ящик.
— Следовательно, следовательно… — нахмурился Бородач, самолюбие которого было задето той легкостью, с которой начштаба разгадывал «ребус». — Ты мне Гильдебрандта и ловушку давай. Где они тут значатся, под какой буквой?
— Минуточку, минуточку, — затряс головой Высоцкий. — Дайте подумать, дайте сообразить.
— Василь Семенович, так это же ясно как дважды два, ― сказал комиссар. ― Откуда Верный узнал о том, что мы собираемся напасть на Будовляны? От немцев или полицаев, конечно. Если он решил предупредить, значит…
— Мы теряем время, товарищи, — обеспокоился Высоцкий и начал вынимать из сумки карту. Когда разговор переходил в практическую плоскость, начштаба не мог обойтись без карты, карта для него была словно весло для рулевого.
— Хорошо, убедили, все правильно, — вынужден был согласиться Бородач. — Но все‑таки я не понимаю, почему донесение следует отгадывать, как ребус?
— Потому, что я дорожу своими разведчиками, Василий Семенович… — сказал Серовол.
— Я тоже дорожу, капитан. Но раз мы отгадали, то и немцы смогут. Что они, дурачки, по твоему?
— Нет, я их дурачками не считаю, — сказал Серовол. — Только если полицаи или немцы задержат и обыщут человека, показавшегося им Почему‑либо подозрительным, то они могут не придать значения какой‑то бессмыслице, нацарапанной на клочке бумаги. А если будет найдена записка с полным ясным текстом ― пиши пропало, это провал, уже не вывернешься.