— Ннда! — недовольно чмокнул губами Серовол. — Ты все‑таки занеси его в нашу тетрадочку. Посмотрим, что это за любовь…
Юра достал тетрадь и принялся за свою абракадабру, записывая по–своему все сведения о Стефане Поплавском.
— Между прочим, Ковалишин говорит, что Домбровский последнее время сильно изменился, стал задумчивым, угрюмым, — сказал Серовол, следивший за работой Юры.
— Наверно, тоскует…
— А как относится к нему Ковалишин?
— Нормально. Наш взводный хоть и зануда, но человек справедливый, требует только то, что положено.
— Я имею в виду личные взаимоотношения, — уточнил Серовол. — Ссоры у них не было?
Юра оторвался от работы, нахмурил лоб, припоминая.
— Ничего такого не замечал. Вы думаете, Ковалишин наговаривает на Домбровского? Ннет! Он просто такой сверхбдительный, наш взводный.
Серовол ушел по каким‑то своим делам. Юра записал в кондуите все о Домбровском, и еще раз просматривал записи. Тут‑то в хате появился Ковалишин.
— Здоров, Художник! Третьего нет? —озабоченно спросил он, едва переступив порог.
— Ушел.
— Куда, не знаешь?
Юра пожал плечами. Ковалишин уже взялся было за ручку двери, но, вспомнив что‑то, с усмешкой повернулся к Коломийцу:
— Ты, я вижу, неплохо тут устроился. Писарем тебя сделали?
— Да так, всего понемножку, —уклончиво ответил Юра, пряча тетрадку в сумку. — Старший куда пошлют.
— Работа — не бей лежачего, как раз для раненого человека. Между прочим, ты, Художник, оказался предсказателем. А что теперь скажешь? Какие такие события нас ожидают? Скажем, этой ночью?
— А что, разговоры есть? — осторожно осведомился Юра, явно польщенный тем, что взводный назвал его предсказателем.
— Болтают. Говорят, по Будовлянам будто бы ударить собираемся. Совпадает с твоими предсказаниями?
Коломиец, вспомнив, что говорил ему капитан Серовол, отрицательно покачал головой.
— Вот как! — изумился взводный. — А куда?
— Кружно.
Кажется, Ковалишин не поверил. Он сладко зевнул, почесал затылок и сказал.
— Это все вилами по воде писано. Никто, кроме командования, точно не знает. Бывай, Художник! Пойду искать капитана.
Ковалишин был недалек от истины: и в тот момент, когда взводный разговаривал с Юрой Коломийцем, и значительно позднее никто, даже сам командир отряда, не знал, будет ли совершен удар и куда его направят.
Окончательное решение Бородач принял лишь ночью, когда светящиеся стрелки его трофейных часов показывали 00.14. К тому времени все три роты и специально сформированные группы сосредоточились в четырех километрах северо–восточнее Кружно. Уже были отправлены на «железку» подрывники и группа, которая должна была поднять отвлекающую стрельбу возле Кружно, а затем залечь в засаде на шоссейной дороге, идущей к Будовлянам, а Бородач не отдавал приказа раздать командирам пакеты, приготовленные начальником штаба. Он ждал, пока Серовол получит еще одно сообщение, подтверждающее, что будовлянский гарнизон сокращен почти на две трети и партизан там не ждут.