С «Memo» послушник обращался с особым почтением, потому что это название наводило на мысль о «Меморабилии». Прежде чем открыть книжку, юноша перекрестился и пробормотал «Благословение книжное». Но книжица не оправдала надежд. Он ожидал увидеть типографский шрифт, а обнаружил только написанные от руки имена, адреса, цифры и даты. Даты относились к концу пятидесятых — началу шестидесятых годов двадцатого века. Снова неоспоримое доказательство! содержимое подвала осталось от смутного периода Эпохи Просвещения. Безусловно, важное открытие.
Один из больших сложенных листов оказался так туго скручен, что стал рассыпаться, когда Френсис попытался его развернуть. Можно было только разобрать слова «Беговой тотализатор» и все. Отложив лист в ящик, чтобы потом отреставрировать, Френсис обратился ко второму. Этот лист так истончился на сгибах, что послушник осмелился лишь отогнуть уголок и заглянуть внутрь.
Опять чертеж, но какой — белые линии на темной бумаге!
Он вновь почувствовал восторг первооткрывателя. Это, конечно же, была синька! А ведь в монастыре не имелось ни одной настоящей, только несколько чернильных копий. Оригиналы давно выгорели на свету. Френсис никогда раньше оригиналов не видел, однако он пересмотрел достаточно нарисованных копий, чтобы сразу узнать — это синька. Она запачкалась и полиняла, но все же осталась достаточно разборчивой после стольких столетий, потому что пролежала в сыром подвале среди кромешной темноты. Френсис перевернул документ и аж задохнулся от злости. Какой идиот осквернил бесценную бумагу? Оборотную сторону покрывали сплошь небрежные геометрические фигуры и дурацкие рожицы. Какая варварская беспечность…
Гнев прошел после минутного размышления. Возможно, в те времена синьки были самой обычной вещью, а кроме того, сделать это мог и сам владелец ящика. Послушник прикрывал бумагу от солнца собственной тенью и все пытался отогнуть побольше. В нижнем правом углу виднелся прямоугольник и в нем обычными печатными буквами — разные названия, даты, «номера патентов», какие-то цифры и имена. Он пробежал по ним взглядом и вдруг наткнулся на слова: «Разработка схемы выполнена Лейбовицем И. Э.».
Врат Френсис зажмурил глаза и потряс головой, пока не зазвенело в ушах. Потом взглянул опять. Там по-прежнему отчетливо значилось: «Разработка схемы выполнена Лейбовицем И. Э.». Он снова перевернул бумагу. Между фигурами и рожицами явственно проступал фиолетовый штамп: «Переслать копию проектировщику Лейбовицу И. Э.». Имя было вписано явно женским почерком, не похожим на те каракули. Юноша еще раз посмотрел на подпись под запиской, потом на «Разработка схемы выполнена…». Те же самые инициалы встречались и на других бумагах.