— Ничего ужасного не произошло, — поспешно сказал инквизитор, заметив испуг на лице собеседника. — Я говорю с вами неофициально. Позже придет член суда, который запишет ваши показания. Вы же знаете, что ваши бумаги находились в Новом Риме? Часть из них я привез обратно.
Брат Френсис помотал головой. Несмотря на свое самое непосредственное отношение к обнаружению реликвий, он знал о них меньше, чем кто бы то ни было. Он заметил, что посланец одет в белое облачение доминиканца, и с опаской подумал о суде, упомянутом монахом. На тихоокеанском побережье шло инквизиторское расследование против катарской ереси, но какое это могло иметь отношение к реликвиям Блаженного Лейбовица? Записка гласила: «Это инквизитор курии». Однако доминиканец казался человеком мягким, и при нем вроде бы не было никаких пыточных инструментов.
— Очевидно, вскоре дело о канонизации основателя вашего ордена будет возобновлено, — объяснил посланец. — Ваш настоятель — человек мудрый и очень осторожный. — Тут он хмыкнул. — Передав реликвии на исследование в другой орден и опечатав убежище без предварительного осмотра, он… Ну да вы и сами понимаете, верно?
— Нет, отче, не понимаю. Я думал, что он просто счел это дело не заслуживающим внимания.
Монах рассмеялся.
— Не заслуживающим внимания? Скажете тоже. Просто, когда вам орден представит все доказательства — реликвии, чудеса и тому подобное, — суд начнет следствие. И ваш аббат мудро распорядился до той поры убежища не трогать. Я понимаю, как все вы это переживаете, однако, конечно же, будет лучше, если печать будет взломана в присутствии посторонних свидетелей.
— Так вы войдете туда? — встрепенулся Френсис.
— Не я. Когда все будет готово, суд пришлет наблюдателей. Тогда любая находка, способная оказать влияние на ход расследования, будет официально зарегистрирована, и никто уже не посмеет усомниться в ее подлинности. Ваша находка заставляет думать, что в убежище могут обнаружиться веские доказательства, которые решат дело в ту или иную сторону.
— Каким образом, отче?
— Дело в том, что еще во времена беатизации[1] Блаженного Лейбовица сомнение вызывал ранний период его жизни — до того, как он стал монахом и священником. Противники беатизации особенно напирали на допотопную биографию Лейбовица и еще утверждали, будто он разыскивал пропавшую жену недостаточно усердно, и в момент произнесения им монашеского обета она могла еще быть жива. Такое, конечно, случается, и иной раз на это даже смотрят сквозь пальцы, однако суть в другом. Главное, что адвокат дьявола — обвинитель в церковном суде — пытался заронить сомнение в человеческих качествах вашего основателя. Мол, он стал монахом и принял обет, не удостоверившись в исполнении своих земных, семейных обязанностей. В тот раз сомневающиеся потерпели поражение, но они могут попытаться вновь. Однако если найденные вами останки действительно… доминиканец пожал плечами и улыбнулся.