— Надо было надавить сильнее, — заявила Мантц. — Дожать его. Он отреагировал, когда ты сказал, что Экл его недостоин. Это польстило его самолюбию.
— Это лишь подтвердило его собственные выводы.
— Точно. Значит, мы надавим на эту кнопку. Позволь мне. Я поработаю с ним одна. Лесть женщины и страх перед ней могут сработать.
— Эрин, он тебя почти не знает. — Тауни сел за руль, поскольку была его очередь вести машину. — С его точки зрения, ты не имеешь к происходящему никакого отношения. Ты не участвовала в расследовании, закончившемся его тюремным заключением, а он считает происходящее личным делом. Экл всего лишь его орудие.
Мантц резко воткнула пряжку ремня безопасности в гнездо.
— Терпеть не могу, когда меня заставляют вносить предоплату.
— Я тоже.
— Фиона пойдет на это?
— Мне очень жаль, но да, я думаю, она согласится.
Пока федералы летали на восток, Фрэнсис Экл выслеживал свою добычу. Сегодня вечером она задержалась. Всего на часок, но ему нравилось, что она так поглощена своей работой. Нравилось, что она, как обычно, заскочила в «Старбакс» за вечерней дозой тонизирующего напитка.
Двойной эспрессо, обезжиренное латте.
Сегодня у нее класс йоги, и если она поспешит, то успеет втиснуть в свое расписание двадцатиминутное шоу в фешенебельном фитнес-клубе.
Фрэнсис, приобретя месячный абонемент, знал, что она редко задерживается дольше чем на двадцать минут.
Никогда не подходит к свободным весам, никогда не занимается на других тренажерах. Является только для того, чтобы покрасоваться в щегольском обтягивающем спортивном костюме, которых у нее уйма.
Ничем не лучше уличной шлюхи.
А после клуба она идет пешком три квартала обратно к месту работы, чтобы забрать машину с парковки и проехать полмили до дома.
И в настоящее время она ни с кем не трахается.
Одержима карьерой. Думает только о себе. Плюет на всех, кроме самой себя.
Эгоистичная сука. Уличная шлюха.
Фрэнсис чувствовал, как в нем вскипает ярость, и наслаждался этим чувством. Сильным, обжигающим.
Он представлял, как молотит кулаками по ее лицу, животу, грудям. Он, словно наяву, слышал, как хрустят ее кости, вдыхал запах крови, льющейся из разбитых губ, видел шок и боль в ее глазах. Видел, как распухает и синеет ее лицо.
— Будешь знать, шлюха, — прошептал он. — Будешь знать.
— Эй, приятель, двигай.
Фрэнсис сжал в кулаки дрожащие руки и резко развернулся к человеку, стоявшему за ним в очереди. Ярость отступила, сменившись гордостью, и мужчина инстинктивно отшатнулся.
«Ты должен сливаться с окружением, Фрэнк. Ты это умеешь. Пока никто тебя не видит, ты можешь делать что хочешь. Что угодно», — зажужжал в его ушах голос Перри.