— Однако, — настаивал он, — вы так печально глядите в окно. Если вы хотите возвратиться, скажите!
— Я вовсе не хочу домой. Мне здесь очень хорошо, месье. Я просто восхищалась вашим автомобилем…
Он тоже посмотрел на машину.
— Это «додж», — заметил он, будто этим объяснялось все.
В темноте машина напоминала заснувшее чудовище.
— Она такая красивая! Я никогда не видела ничего подобного.
Он взял меня за подбородок, повернул лицо. Его глаза смеялись.
— Хотите прокатиться?
Я кивнула головой, отвернувшись.
— О'кей! Идемте!
Так мы запросто и отправились. Месье Руленд крикнул жене, что мы сейчас вернемся, и Тельма не потребовала объяснений. Возможно, ей представлялось в порядке вещей, что муж в девять вечера отправляется прошвырнуться с прислугой — сам в рубашке с короткими рукавами, она — в переднике.
Он пошел открыть решетку сада. Я стояла возле правой дверцы, не осмеливаясь и не зная, как ее открыть.
— Залезайте!
Надо было всего лишь нажать пальцем маленькую кнопку в ручке. Он показал как, это оказалось нетрудным. Если бы вы знали, какой тяжелой может быть дверца у автомобиля — тяжелее, чем у сейфа.
Внутри было еще приятнее, нежели я себе представляла. Один запах чего стоил. Пахло кожей, духами, мощным мотором. Ветровое стекло было слегка затененным; снаружи вы не замечали этого, но стоило забраться внутрь, и эта выгнутая стеклянная поверхность облагораживала самый безнадежный пейзаж. Руленд включил радио, совсем так, как я мечтала, и зазвучала музыка, доносившаяся, казалось, сразу со всех сторон, как если бы вы находились не в машине, а внутри громкоговорителя.
— Ну как, хорошо? — спросил меня месье Руленд.
Я хрипло прокаркала «да», что заставило его смешно фыркнуть. Он в несколько секунд пересек Леопольдвиль. А я-то всегда думала, что наше захолустье простиралось очень далеко! Да что там говорить! Мы ехали по прямой, окаймленной двумя рядами деревьев дороге, ведущей к Сене. Я больше не узнавала родных мест. Автомобиль преобразил их. Мы тихонько въехали на старую, ведущую к шлюзу дорогу, по которой когда-то тащили волоком суда. Его красные огни отражались в воде длинными багровыми отблесками.
Свет с барж, пришвартовавшихся на ночь у берега, составлял еще одну, но уже не такую яркую гирлянду.
— Все в порядке?
Почему он испытывал нужду заговаривать со мной? Почему все время повторял этот идиотский вопрос? Ведь и так ясно, что все в порядке. Мне было так хорошо в его машине! Помню, передавали аранжировку на тему «Кей сера, сера». Все происходило точно так, как я себе воображала. Маленькие огонечки, красные и зеленые, помаргивали на передней панели, руки месье Руленда ласкали руль. Ступни, не внушавшие мне никакого страха, плясали на педалях.