Бутылки виски выстроились в ряд на столе. Здесь были все знаменитые сорта, так как в штаб-квартире НАТО Джесс приобретал за умеренную цену все виды алкогольных напитков, какие только существовали в природе.
На большом столе располагался собственно буфет. Если бы вы видели моих цыплят в золоченых тарелках, обложенных кресс-салатом и кружочками помидоров! Мне бы хотелось запечатлеть их на цветной фотографии! А мои сандвичи! С холодной говядиной, анчоусами, креветками, сыром! Горы сандвичей! Они и в пятнадцать ртов не съедят все это! Остатков нам должно хватить на неделю!
Когда были развешаны гирлянды, зажжены свечи, в пирожные вколоты вилочки с рождественскими картинками, месье положил мне обе руки на плечи.
— Все прекрасно, Луиза. Я поздравляю вас.
На нем был темно-синий костюм, белоснежная рубашка и светло-бежевый галстук. От волос приятно пахло.
Мадам нарядилась в узкое прямое парчовое платье, обтягивавшее ее подобно второй коже. Было видно, как она прекрасно сложена, с высокой и крепкой грудью, с тонкой, как кольцо для салфетки, талией. Движение ее бедер было столь же изящным, как переливы света в вазах из опала, которые можно видеть в витринах антикваров. Она накрасилась больше обычного, оранжевую помаду сменила скорее на фиолетовую, а тон для лица подчеркивал высокие скулы.
— Как же мадам красива! — воскликнула я.
Джесс казался довольным моей реакцией. Он обнял жену за талию и с силой прижал к себе. Тельма старалась высвободиться, тревожась, что он помнет ее платье. Уже трезвонили у калитки, начали приезжать самые нетерпеливые.
Появился американский генерал в гражданской одежде, еще молодой, но абсолютно седой, что придавало ему некоторую изысканность. Его сопровождали жена и дочь. За ними появилась французская пара. Оба говорили по-американски, как Джесс, но казались скованными, не зная, куда деть руки. Месье Руленд пригласил также полицейского комиссара Леопольдвиля, высокого, невеселого и озабоченного молодого человека, к которому проникся симпатией — тот, как и я раньше, замедлял шаги у их дома.
За ними скопом приехали остальные, и меня закрутило. Сразу стало как на вокзале. Неумолчная трескотня, смех! И надо было видеть, как они нагружались! У нас во Франции на банкетах сначала беседуют, потом немного выпивают, оживляются, и только к десерту приглашенные уже настолько тепленькие, что начинают петь или рассказывать пикантные истории. У американцев все наоборот. Каждый хватает стакан, бутылку виски и так поспешно старается налимониться, будто боится, что опоздает.