Я вопила, надрывая себе голосовые связки. Во рту был отвратительный привкус крови.
Руленд выскочил из постели и грубо скрутил меня. Я испугалась за свою жизнь и отчаянно отбивалась. Джесс бросил меня на кровать. Я была беззащитна, растянувшись поперек матраца. Джессу было достаточно нажать на мою свесившуюся голову, чтобы сломать мне шею. Я улыбнулась:
— Ну что ж, давайте! Убейте теперь и меня, чтобы заставить замолчать!
Он ослабил хватку, но не отстранился. Янтарного цвета кожа на его груди как бы освещалась полыхавшим внутри его гневом.
— Вы отвратительная маленькая лгунья!
— Вы убили ее!
— Если вы еще раз повторите, я раздавлю вас, как вредное насекомое!
— Вы убили ее!
Он закрыл лицо руками. Сквозь стиснутые пальцы доносились невнятные звуки, английские слова. Я сжалилась:
— Джесс… послушайте, это ничего не меняет в моей любви к вам. Я понимаю, почему вы это сделали. Это останется нашей тайной, которую никто никогда не узнает. Никто!
Слушал ли он меня? Я умолкла. Ветер завывал в саду, расшатывая деревья, а качели испускали жалобные звуки наподобие ржавого флюгера. Его руки бессильно упали.
— Почему вам пришла в голову эта гнусная мысль, Луиза?
Чтобы остаться в выигрыше, мне следовало идти до конца.
— Это вовсе не моя мысль, месье Руленд. Мадам рассказала мне, как все произошло, в карете скорой помощи по дороге в больницу.
— Нет!
— Да!
Джесс направился к комоду, открыл нижний ящик и что-то вынул. Я испугалась, подумав о револьвере. Но это оказалась книга в черном переплете, на котором золотыми буквами было написано: «Библия».
— Вот Библия, на которой я венчался, — серьезно объявил Джесс. — Поклянитесь на этой священной книге, что моя жена действительно обвинила меня перед смертью.
Меня пронизала дрожь с ног до головы. Могла ли я поклясться, что говорила правду? Ведь Тельма мне ничего не сказала, только ее глаза…
— Клянусь!
Он положил Библию на ночной столик. Со стороны эта сцена должна была выглядеть как гротеск. Когда я представляю мужчину в пижаме, просящего голую девушку поклясться на Библии, мне становится стыдно. Меня унижает не собственное клятвопреступление, а ребяческое поведение Джесса в столь драматических обстоятельствах.
— Что именно она вам сказала?
Я нашла гениальный выход. Я выдала ему фразу по-английски. Когда еще при жизни Тельмы я спрашивала, кто из них просил подать кетчуп или горчицу, Тельма произносила что-то вроде «ит'с Джесс».
— Отвечайте, Луиза, что сказала вам моя жена?
Гнев его прошел, и он напоминал сейчас побитую собаку.
— Она сказала: «Ит'с Джесс».
— А дальше?