— Вот как!
— Похоже, смерть вашего хозяина не особенно вас трогает?
Я не ответила.
Шофер произнес убежденно, словно это должно было объяснить мое равнодушие:
— Он же был американцем!
Я подумала о телефонном разговоре с секретаршей. Я должна была сказать ей, почему комиссар полиции хотел видеть Джесса. Руленд вне всякого сомнения подумал, что его собираются арестовать. Он, должно быть, сказал себе, что если его жена и я посчитали его виновным, то и полицейские могли прийти к тому же заключению.
Итак, Джесс не захотел больше бороться. Я морально превратила его в убийцу, и он предпочел разом покончить с этим…
— Это был добрый хозяин?
— Что вы сказали?
На этот раз жандарм снизошел повернуть ко мне свою красную физиономию.
— Я спрашиваю, добрым ли был ваш хозяин?
— Ну да, конечно…
Мы прибыли. Машина проехала под порталом мэрии. Его положили в небольшой сарай позади главного здания. Первое, что я узнала, были ступни Джесса, выглядывавшие из-под серого заштопанного брезента, которым он был накрыт. Ступни Джесса! Единственные ступни мужчины, не внушавшие мне отвращения!
Я подумала, что тысячу раз чистила эти двухцветные ботинки, пользуясь двумя разными кремами.
— Оставьте как есть! — пробормотала я.
Но они не поняли и приподняли брезент.
Той ночью, когда я ласково дотрагивалась до его рта, чтобы на ощупь проследить контур его улыбки, эта самая улыбка, если позволено так сказать, проникла мне в кончики пальцев. Она и теперь еще витала на его мертвом лице. Я узнавала ее. Из уха вытекла и уже засохла струйка крови. Один глаз был закрыт, а веко другого легонько приподнято, будто он в последний раз подкарауливал мою реакцию.
— Это ведь он, не так ли?
Вместо ответа я опустилась рядом с трупом. Жандармы не осмелились мне помешать, и я прошептала в окровавленное ухо Джесса: — О, месье Руленд! Я и не знала, что вы так ее любили!
Они принудили меня подняться. Они казались невероятно смущенными. Верные данному обещанию, они отвезли меня домой.
Когда их автомобиль скрылся за углом улицы, я взглянула на опустевший дом.
В открытом сквозняком окне второго этажа плескалась на ветру занавесь; это было похоже на прощальные взмахи платком.
Тогда, вместо того чтобы толкнуть калитку, я пошла дальше.
Эпилог
Прошло два месяца. Уверяю вас, я никогда бы не подумала начать мой рассказ, если бы сегодня, ощущая некоторое недомогание, не пошла к доктору. Знаете, он превосходный врач — обходительный и многое понимающий. К тому же пользует меня с раннего детства.
— Мой бедный крольчонок, — сказал он, — что я могу тебе сказать, ты беременна…