С деньгами так: их сначала надо вырвать из алчных рук и передать в другие алчные руки. Но сыну жандарма они нужны сейчас и позарез, чтобы в союзе со своим отцом (это Союз строительных вкладчиков Австрии, который на цветных картинках в домашних журналах демонстрирует британские родовые имения или хотя бы домики австрийских провинциальных врачей, перестроенные крестьянские лачуги из старого, благородно посеревшего без покраски дерева. Этот очаровательный журнальчик мы хотим разослать нашим строительным вкладчикам после того, как заберём их миллиарды! Тогда они станут экономить ещё больше, австрийцы и австрийки. Под процент ниже одного процента! Мы вкладываемся в акции, но, несмотря на это, дремать и почивать на лаврах больше не можем. Если Бог создал человека по образу и подобию своему, то почему человек не может изваять свой домик по образу и подобию Букингемского дворца?) предаться увлечению собирательства домов и участков. Директор филиала, в свою очередь, имеет ещё одно хобби — спекуляция. К этому его побудили грядущие тяжёлые времена. Это храбрый и умный человек. И хобби, которое вам тут преподнесли в подарок, очень красивое. Другие должны идти играть в теннис, или идти на смерть, или идти бегать, а именно умереть должны законные владельцы прилегающих владений, владельцы, к которым их собственность тоже изначально интимно прилегала и которые, как две мирные деревушки, располагались рядышком, объединяясь в уютный жилой ландшафт, достаточно большой, чтобы в него вступили жандарм и его сын, но маловатый для их семейств, которые у них между тем уже повисли обузой на шее. Когда-то было время, они бы умерли, если бы не обзавелись ими — семьями, жёнами и детьми. А теперь они им больше не годятся, поскольку их запросы выросли, и дети, к сожалению, тоже. И им тоже теперь надо гораздо больше. Люди вырастают из своих потребностей и настолько глупы, что склоняются к насилию, когда получают новые потребности. А мы, к сожалению, всё ещё здесь, род элиты, которая выставляет на балкон садовые стулья. Пожалуйста, минутку терпения. Сначала одно, потом другое, один дом за другим, одна женщина за другой, одна отдача за другой, чтобы в конце концов ухватиться за обстоятельства ослабевших к тому времени созданий со всеми их жалобами. Со всеми потрохами. Вот что я называю военным искусством! Людям так или иначе умирать, — не бойтесь, их дома останутся, если, конечно, мы не в Косово, там всё наоборот, нет, там вообще ничего не остаётся. Ни от кого. Кто может, тот уносит ноги. Да, что-то надо делать с людьми, чтобы они не закосневали. Сколько времени нужно, чтобы они смогли заблаговременно спрятать свои владения, пока не грянула война, которую мечтательные люди давно накликивали. Они её предвидели! Где грузовик, где трактор, где лошадка? — за шеломянем еси. Пока имение не развалилось, пожалуйста, мы приберём его к рукам, если этого не сделает другой. Бесхозное владение не терпит пустоты, оно хочет снова кому-нибудь принадлежать. Там, на горном перевале, конь угодил под трактор, а ведь нужно было идти аккуратно, друг за другом. А иные владения таковы, что их никаким транспортом не увезёшь. Если не сам за рулём, не управляешь всем до мелочей и оказываешься в придорожной канаве, другой заберёт то, что принадлежало тебе. Иногда налоги, иногда дальний родственник, на которого не рассчитывал, потому что никогда о нём не слыхивал. Эти двое, отец и сын Яниши, в целом производя наилучшее впечатление, тут я ничего не могу сказать, один как жандарм, другой как укротитель телефонных проводов, к которым ещё надо взобраться на столб при помощи когтей, нашли красивый способ, чтобы собственность сама со вздохом ложилась у их ног, как усталый пёс. Но пусть только кто попробует приблизиться — она вскочит и укусит, собственность, в знак того, что она принадлежит только нам.