Жандарм Курт Яниш сегодня опять смотрел на фотографию, где его отец, полковник Яниш, — тридцать лет назад — отдаёт честь королю. Гляди-ка, отец как стоял, так и стоит, навытяжку не получается, несмотря на восторг, что-то мешает, что-то слабое и робкое в плечах так и клонит его в поклон — да что же это, не на что опереться? Видно, преклонение перед монархом сильнее муштры. В сыне сейчас мало чего от должностного лица: стоя в спортивной куртке перед зеркальным шкафом, он укрощает своё тело, разминаясь перед пробежкой. Отец ещё нёс службу — хоть с опущенными плечами, зато с хваткими руками он влачил её по пыльным просёлкам, к разбитым машинам. Сын, может, более многосторонний и тоже умеет отдавать приказы, его внешность возбуждает во мне интерес: слегка угловатое лицо, по которому мысли, у других людей такие вальяжные, лишь пугливо прошмыгивают. Да. Но если бы тут присутствовала воля, на что бы он её употребил? Лодка в дрейфе, светофор на автоматическом режиме и подолгу горит зелёным, тонкое отличие от других людей растёт.
Между тем жандармом полностью овладела своего рода страсть, которая приходит незаметно, но потом её замечают даже соседи (удивляясь побегам в саду перед домом, которые незнамо откуда взялись, — не мог же он их купить!). Иной раз кто-нибудь заглянет через плечо в книгу земельного кадастра, которую жандарм пытается замаскировать под книгу жизни. Сейчас он прицелился, цель себе он уже высмотрел. Вёсла подняты, удочки закинуты. Сети: поставлены. Может, изначально в жандарме было место для разумного, доброго, вечного? Видный и с виду беспечный мужчина, жандарм, из тех, что так нравятся нам, женщинам. Есть с чем поработать. Мужчины потчуют женщин враньём не только ради достижения мира во всём мире, а чтобы поставить их в зависимость от себя, тогда как женщины способны предложить им нечто лучшее — все свои мысли и чувства и ещё много чего из разноцветной тёплой шерсти. Ведь ясно же, что мы так и останемся чужими, особенно те из старшего поколения, кто не так уж много повидал сквозь узкие аварийные люки тела. Мы, алчущие любви дамы, к сожалению, не знаем этого жандарма лично (цвет сельской дороги топчется у своей оперативной машины, а нас там нет). Не беспокойтесь, я всё устрою: чтобы не навредить вашему маленькому любовному счастью, которое, как и всякое счастье, зиждется на обмане, я возьму весь рассказ на себя. Не перебивайте меня! Я вижу, тела пока не могут предотвратить войну между собой. И эта решимость в мужчине, которую я уже чувствую, пока по-настоящему не знает своей цели, но я знаю, что она давно её ищет и найдёт в самом скоропортящемся продукте — челов. теле. Тот, кто познал самого себя, тут же хочет чего-то от другого, но и другие тоже чего-то хотят.
