«Я всего лишь один из многих, кого она пыталась поймать в свои сети», — с раздражением подумал он.
В то же время лорд Хейвуд был достаточно искушен, чтобы не понять, что их отношения, которые начинались как легкий, приятный, ни к чему не обязывающий флирт, внезапно переросли в настоящую проблему.
У него было немало любовниц, но они не претендовали на что-то серьезное, и почти всегда после расставания он продолжал поддерживать с ними хорошие дружеские отношения.
С леди Ирен все было иначе.
Он явно дал ей понять, что их недолгая любовная связь закончилась. Во всяком случае, с его стороны. И он не сомневался, что леди Ирен это прекрасно поняла, но было очевидно, что она не собиралась отпускать его.
Никогда, даже в самых безумных снах, лорд Хейвуд не мог вообразить, что она когда-нибудь захочет выйти за него замуж, да еще окажется столь настойчивой в своих притязаниях.
Леди Ирен никогда не делала секрета из того, что у нее было множество любовников. Но даже если бы он не придавал этому значения, что было бы непросто, он никогда бы не подумал, что леди Ирен может рассматривать его в качестве своего будущего мужа. Лорд Хейвуд полагал, что если она соберется вновь замуж, то выберет себе человека гораздо более богатого и знатного, чем он.
В том, что она предпочла его другим мужчинам в качестве своего любовника, не было ничего необычного. Полковник Вуд всегда нравился женщинам. Но чтобы ее мог удовлетворить брак с человеком, потерявшим состояние, да к тому же не имеющим высокого титула, такого он не мог себе вообразить.
Это было для него загадкой, так как не вязалось с тем, что он успел узнать об этой взбалмошной, но очень тщеславной вдовушке.
И чем больше лорд Хейвуд задумывался над этим, тем больше это его начинало беспокоить. Ответ здесь мог быть только один, и он ему очень не нравился. Вполне возможно, что впервые в жизни леди Ирен действительно полюбила.
Но только не той любовью, о которой он сам мечтал и которую никогда не надеялся встретить. Ею владела чисто физическая, темная, сводящая с ума страсть, в которой было слишком много животной, примитивной чувственности и очень мало истинного глубокого чувства.
С неожиданной ясностью лорд Хейвуд вдруг осознал, что она будет преследовать свою добычу с настойчивостью и яростью тигрицы, пока не получит ее. И он понял также, к своему огорчению, что в настоящий момент этой добычей оказался он сам.
Правда, он все же надеялся в глубине души, что преувеличивает сложность ситуации, дав волю своей богатой фантазии.
Уже собираясь лечь в кровать, он еще раз невольно взглянул на открытое письмо, лежавшее поверх стопки писем на секретере, и ему в глаза бросились несколько фраз, полных страстной мольбы. Они обожгли его, словно огнем. Эти слова, каждая буква, еще долго пылали в мозгу, не отпуская от себя ни на мгновение. Ему стало не по себе.