– Сдается мне, – сказала я, – твое настроение чувствует себя значительно лучше, чем твоя депрессия.
– Мое настроение жаждет войны, – созналась Бухарина. – Дерябнем по чашке кофе?
– Дерябнем, – обреченно вздохнула я.
И мы с Бухариной отправились лечить натруженные ноги в кафе, концептуально разделившее мужское и женское крыло второго этажа огромного гипермаркета, торгующего брендами и их дженериками. В концептуальном кафе в бразильском стиле не наблюдалось ни одного человека, за исключением нас.
– Здесь цены как в самом лучшем ресторане! – возмутилась Бухарина, изучая меню.
– На первом этаже фастфуд, – безлично ответил официант.
– Любезнейший, – елейно произнесла Бухарина, – вам нужно было открывать кафе на входе. На входе кошельки еще полны.
– Я передам, – так же безлично отозвался официант.
– Два капучино, – заказала я. – И две рюмочки «Бейлис».
Официант ушел, мы скучно проводили его взглядом. Я вытянула ноги, ноги задели стул, с него упали пакеты с двумя толстовками и джинсами для моего недоросля. Официант расставил чашки с кофе и рюмки с ликером, концептуально не заметив падения одежды.
В кафе был изумительный барриста. Взбитое молоко пухло белым зефиром, укрывая аромат корицы и бразильского свежесмолотого кофе от инквизиции. Ее времена прошли, но привычка осталась – прятать простые земные радости от вездесущего «слова и дела». Запрет на бодрящий дьявольский напиток взломала изнутри сама католическая церковь. Капуцины подписали мирный договор между раем и адом; так земные радости всегда выигрывают, такова человеческая натура.
Мы только сделали первый глоток кофе, горячего, как сама преисподняя, когда в кафе вошел хорошо одетый мужчина лет пятидесяти. Он уселся неподалеку от нас и бросил на столик портфель и букет цветов. Мы проследили его взглядом.
– Держу пари, – прошептала Бухарина, – у него здесь свидание.
– Не стоит его держать, оно уже упало, – откликнулась я. – Вместе с букетом.
– Не с женой, – зашептала Бухарина. – Цветы женам не носят. Подлецы!
– Да, – я отпила кофе, потом ликер, потом снова кофе. Прелесть! С ликером, как я люблю.
– Торопится на работу, – зашипела Бухарина. – Видишь, смотрит то на цветы, то на портфель. А ее все нет.
– Обеденный перерыв, – согласилась я. – Надо успеть, не то цветы завянут.
Мы переглянулись и захихикали. Внезапно лицо Бухариной омрачилось.
– Представляешь, – с иронией сказала она. – Они легко находят время, чтобы нам изменять, и не могут выкроить ни одной свободной минуты, чтобы помочь по дому. Вечно им некогда, не к месту, ни к чему… С утра до вечера старая песня: было много работы, я устал, занимайся домом сама, завтра у меня тяжелый день… Где свежие газеты?.. – Бухарина вдруг закричала шепотом. – Это мы устали! Сначала работа на работе, потом дома. Магазины, плита, уборка, стирка, дети, уроки. Все на свете! Круглыми сутками! Мы забываем, что мы женщины, оттого, что провели всю свою жизнь на кухне, а не в спальне!