Мы переехали в новый дом. То есть дом был старый, но для нас новый.
– Мы жили в бетонной коробке, – сказал отец. – Теперь будем жить в кирпичном доме, построенном в стиле модерн. В самом центре.
– И что такое модерн? – скучно спросил я.
Переезжать мне было неохота. С какой радости? На старом месте остаются все мои друзья. Не пилить же к ним через полгорода?
– Архитектурный винегрет, – ответил отец.
Архитектурный винегрет превзошел все ожидания. Я увидел окно с видом на самодельную террасу, зависшую на высоте четвертого этажа. Я повертел головой, терраса прошлась передо мной заснеженной улицей.
– Моя комната, – безапелляционно заявил я.
– Здесь же нет воздуха, – ужаснулась мама. – Там стена. Ничего не видно.
– Зато здесь есть моя собственная улица. На ней полно воздуха.
За окном взвыл ветер, и перед нашими глазами промчалась целая толпа бешеных снежинок. Подумала, вернулась назад и рухнула на подоконник.
– Вот видишь, – сказал я. – Здесь полно воздуха, ветра и снега.
– Папа выбрал эту комнату себе под кабинет.
– Мама! – Я добавил в голос слезу. – Ты же поможешь?
– Миша, помогать! – закричал отец.
– Щас. – Я открыл окно. Бешеные снежинки вломились в комнату вместе с ветром.
– Не ходи, – взмолилась мама. – Это может быть опасно.
– Угу. – Я вывалился наружу и пошел по аэродинамической трубе, в которой хозяйкой шлялась метель. А мама чуть не отправилась вслед за мной.
Я шел, мерзлый снег трещал под ногами, лицо хлестала взбесившаяся метель. Я успел почувствовать себя покорителем Севера, когда добрался до чужой стоянки. Вокруг стоянки кружили электрические снежинки, в их центре по-турецки сидела девчонка и нашивала синюю пуговицу в пару к такой же. На толстых красных щеках длиннющие ресницы, на макушке хохолок типа «бант сняли, расчесать забыли»; язык высунут так, что слюна чуть не капает. Я захохотал, она повернула голову и вытаращила свои лупарики. Я чуть не умер от смеха. Вместо лица огромные блюдца глаз и язык!.. Она язык засунуть забыла! А-а-а! Фекла! Я симметрично выпучил глаза и высунул язык. Она заорала, и на ее лице получились три огромных блюдца. Я упал в снег и умер от смеха окончательно и бесповоротно.
А на следующий день она отдубасила меня моим же тортом. Меня давно никто не бил, тем более по голове, тем более тортом. А она отдубасила. Хотя в этом не было ничего странного. Ее фамилия была Конан Дойл. Лиза Конан Дойл из Баскервиль-холла. Она сама так сказала. Умереть, не встать! Но если бы не она, я никогда бы не познакомился…