Поставишь стакан на металлический кружочек, бросишь в щель монету, и сразу же в дно стакана ударит быстрая тугая струйка. Вода холодная. Её надо пить не спеша, маленькими глотками. А самое главное — это правильно отгадать, какой сироп в автомате. Апельсиновый или вишнёвый отгадывают все. И лимонный — тоже. А вот грушевый или кизиловый попробуй отгадай. Они бывают редко. Но сегодня как раз… Лена поднесла стакан к губам и сразу же узнала: кизиловый! Только от кизилового в носу так покалывает иголочками и щекотно в горле, словно там лопаются маленькие пузырьки.
Если бы Пеночкин не стал вредничать, если бы Андрюше не нужно было собираться в пионерский лагерь, если бы Натка не обиделась и не ушла, ребята поиграли бы вместе, как всегда, вместе отправились бы пить газировку. Но тогда, тогда, может быть, Лена так и не узнала бы ни про удивительную улицу Добрыни, ни про искусного мастера-сапожника, шившего такую красивую обувь, ни про его сына Вишену. А теперь она в одиночестве выпила свой стакан газировки и не спеша пошла обратно. Но прежде чем рассказывать о том, что случилось дальше, надо хоть немножко рассказать о Добрынинской улице, на которой живёт Лена. Лена считала: что-что, а свою улицу она знает отлично. Ещё бы! Каждый день здесь ходит, бегает, играет. Точнее говоря, это даже не улица, а, скорей, пол-улицы. Потому что дома на ней стоят только на одной стороне. Вот большой новый дом с балконами, где живут Натка и Андрюша. Там дальше — Пеночкин. А вот этот маленький домик — три окошка внизу и одно наверху. Здесь живёт Лена. А на другой стороне почти что вдоль всей улицы тянется высокий дощатый забор. За ним поднимают железные шеи подъёмные краны, что-то тарахтит или грохочет, иногда раскрываются ворота и въезжают машины, гружённые какими-то плитами и кирпичом, или выезжают самосвалы с землёй. Вот и сейчас выехал грузовик. Ворота так и остались распахнутыми. Лена, наверное, прошла бы мимо, как проходила всегда. Но сейчас она вдруг увидела на створке ворот табличку: «Посторонним вход воспрещён!» Лена заглянула в ворота. Ничего страшного не увидела. Напротив, она почувствовала, что непременно должна туда войти. И вошла.
Рассказ седьмой
Отец Илларион оглядел ребят:
— Что это Глеба всё нет и нет?
За столом сидела Глебова сестрёнка Оля, но ответил Вишена:
— Глеб отцу помогает, не будет больше ходить.
Отец Илларион сказал с сожалением:
— Привержен к учению сей отрок, но простым людям трудно отпускать своих детей в школу. Радуйтесь, дети, что вам дозволено пить из светлого ручья познаний, и будьте прилежны.