— Я тоже не хотела тебя нервировать, и, даже если ты и жиголо, никто не относился ко мне лучше, чем ты.
— Господи! — Он еще крепче притиснул ее к груди. — Кара, я был не совсем искренен с тобой…
— Ты не мог. Ведь ты работал. Но если тебе невмоготу, я освобождаю тебя от обязательств. Я могу даже заплатить тебе за следующую ночь, как будто…
— Не нужны мне твои проклятые деньги!
— Я не хочу пользоваться твоей добротой…
— Хватит, а?
Еще несколько минут он продолжал обнимать ее. Она почувствовала, что внутри него происходит борьба.
— Я не жиголо, — наконец произнес он.
Реджина высвободилась из его объятий и заглянула ему в лицо.
— Нет?
— Нет.
— Ты мне лгал?
— Да. Нет! — Нико провел по волосам. — Я просто подыграл тебе.
— Тогда кто ты?
— Нико Романо.
— А по профессии?
— Я… бизнесмен.
— А те пожилые женщины, которые целовали тебя?
Он на миг заколебался.
— Родственницы.
— Ты говоришь правду?
На его скулах заалел румянец.
— Прошлой ночью я так тебя хотел, что готов был сказать и сделать все что угодно. И сейчас ничего не изменилось. Я по-прежнему хочу тебя, даже сильнее, хотя думал, что сильнее уже невозможно.
— Я тоже. О, я тоже тебя очень хочу!
Он не притворялся! Она ему не противна!
Нико крепче сжал ее в кольце своих рук и прижался щекой к ее волосам.
— Дом на ферме… — хрипло пробормотал он.
Воздух внутри дома был затхлым, но им было все равно. Бросив рюкзаки на пол, Нико прижал ее к стене и снова приник в жадном поцелуе. Их желание было похоже на волну, с головой захлестнувшую обоих. Влажный жар его дыхания на ее соске прожигал футболку. Реджина изогнулась, чтобы ему удобнее было стаскивать с нее джинсы и футболку. С не меньшим нетерпением она потянулась к молнии на его джинсах. Когда она коснулась его высвободившейся плоти, Нико задышал хрипло и прерывисто. Он рывком подхватил ее под ягодицы и стремительно ворвался в нее. Его равномерные и мощные толчки заставили ее застонать. Она достигла пика сразу после того, как он с содроганием излился в нее, и оба на миг замерли — это был момент полного физического и эмоционального единения. Никогда в жизни она не испытывала ничего подобного.
— Кара, Кара… — Голос Нико был нежным.
Ее было радостно и грустно одновременно. Тихий смех прозвучал сквозь рвущиеся наружу рыдания.
— Я никогда тебя не забуду. — Она вытерла слезы и погладила его по щеке влажной ладонью.
— Два дня. Это все, что у нас есть, — с мукой в голосе ответил он, губами собирая катящиеся по ее лицу слезы.
— И две ночи.
Нико стал покрывать поцелуями ее лицо и шею, бормоча какие-то итальянские слова. Никогда больше она не сможет заниматься сексом с мужчиной, не вспоминая Нико.