Машенька – девушка, помогавшая мне переодеваться и принимать ванну, – краснея, как маков цвет, прошептала что-то на ухо святому отцу. Нахмурившись, тот покосился в мою сторону:
– Подними руки, дочь моя!
Я послушно вскинула растопыренные ладони.
– Полностью, – уточнил Инквизитор.
Священник подошел поближе, чтобы внимательно оглядеть их от запястья до плеча… и ниже.
– Метка дьявола! – с мрачным, как мне показалось, удовлетворением, констатировал он. Крупная родинка в правой подмышке и мне самой доставляла неудобство при эпиляции, но чтобы уж сразу дьявола! Опустив руки, я упрямо сцепила их за спиной.
– Скажи, дитя, есть ли у тебя братья или сестры? – священник прикидывался таким приторно-сладким, что аж челюсти слипались.
И полдня не прошло, как я очутилась в этом мире, представляющем какое-то невероятное, неправдоподобное, никогда не существовавшее славянское средневековье, как уже попала в оборот Святой Инквизиции! Объяснить, каким образом сюда попала, я не могла, потому что не знала сама, а рассказ о прошлой жизни по местным меркам получился бы слишком фантастическим, поэтому в разговоре с местной светской и духовной властью я прибегла к спасительной амнезии. Мол, не помню ничего, очнулась в двух шагах от вашего города, никогда его раньше не видела – видно, кто-то заколдовал. Но Инквизитор настолько ошарашил меня своим неожиданным выпадом и обвинением в ведовстве, что на последний вопрос невольно вырвалось правдивое:
– Есть, младший брат.
– А сестра?
Сказала «А» – говори и «Б»:
– Нет, сестры ни старшей, ни младшей нет. И как наша фамилия – тоже не помню!
– Так у вас есть фамилия? – заинтересовался король, до сих присутствовавший на «допросе» исключительно в качестве стороннего наблюдателя.
– Не помню!
– А у вашей матушки есть сестры или братья? – продолжал гнуть свою линию священник.
– Нет, она была единственным ребенком.
– А у ее матушки?
– У бабушки было четверо или пятеро братьев. Не помню точно, они умерли еще до моего рождения почти все…
– Значит, вы единственная дочь в третьем поколении, – удовлетворенно заметил Инквизитор и, обернувшись к королю, торжественно доложил: – Ваше Величество, это ведьма!
– Нет! – сдавленно пискнула я. – Какая же я ведьма – даже колдовать не умею!
– Умеешь, – уверенно возразил священник. – Просто не помнишь!
– Ну… А может, я – белая ведьма?
– Вот и проверим, от кого тебе дана сила – от бога или от лукавого!
На пару с королем они устроили мне самый настоящий перекрестный допрос – только участвовали в нем не адвокат с прокурором, а два прокурора, – перемежая вопросы о моем прошлом такими, на которые нельзя было односложно ответить «Не знаю» («Какого цвета небо?»), явно рассчитывая меня запутать и заставить проговориться. И им это удалось. По окончании «разговора» они уже нисколько не сомневались, что кроме собственного имени я не помню абсолютно ничего – чего стоило только это смехотворное утверждение, будто Земля вращается вокруг Солнца, а не наоборот! Но испытание на колдовское мастерство тем не менее не отменили.