— Чтобы защитить ее от вас.
Ну что ж, ничего другого он и не ожидал, вполне логично, не так ли?
— Где Тесса?
Он уже был в ее комнатах. Там не было ни души и стояла какая-то мистическая тишина. Ощущение, похожее на то, что возникло у него после смерти матери, как будто маленькое облако спустилось с неба с одной только целью — погрузить его во мрак, в меланхолию. Он вышел, решив, что это было случайное ощущение, результат слишком многих бессонных ночей.
— Где моя жена?
Упрямый взгляд, но никакого ответа.
— Ну, она определенно не живет в коридоре, так? Если ты охраняешь ее, мальчик, то делаешь это плохо.
— Сколько вам лет, Киттридж — тридцать один? А Гарри всего восемь. Вы не совсем на равных, не так ли? — Грегори Эстли стоял на лестничной площадке. Без сомнения, он обладал качествами, положенными каждому хорошему отцу. Он боится за своего сына? Джереду внезапно захотелось в приступе раздражения выпороть младшего Эстли. Он бы и сделал это, если бы не думал, что мальчишка может укусить его.
Это было неравноправное соперничество. Но Уэллборн ошибался, если считал, что его сын не справится с ним. Как это графу Уэллборну удается производить на свет таких упрямых отпрысков? Если остальные его дети такие же, как Тесса и Гарри, то Джеред может только пожалеть Грегори. Нелегко ему справляться с ними.
— Где моя жена? — спросил он, готовый к отпору.
— В оранжерее, — спокойно ответил Грегори, удивив его. — И очень хочет поговорить с вами. — Еще один сюрприз. — Точнее, даже ждет вас с нетерпением.
— Здравствуйте, Тесса.
Она была одета довольно просто — в зеленый вышитый халат, который облегал изгибы ее тела. Его глубокий вырез открывал ее роскошную грудь.
Оттоманка, на которой она сидела, была незнакома ему. Или взята из какой-то другой части дома? Он не помнил, чтобы раньше видел ее. Поза Тессы как будто была заимствована с римских гравюр — женщина полулежит, опираясь на локоть. Единственной уступкой холодной английской зиме был теплый плед, наброшенный на ее ноги.
Легкий кивок был единственным приветствием, которое она адресовала ему. Неудивительно, что ее отец с такой готовностью раскрыл местонахождение своей дочери. Та могла постоять за себя.
Что он должен сказать? Правда была слишком тяжкой ношей, особенно для него. «Я хотел узнать, как ваше здоровье». Это было слишком примитивно. И все же слова вырвались сами собой.
— Вы хорошо себя чувствуете?
Слабая, но ехидная улыбка тронула ее губы — да она насмехается над ним! Опять он почувствовал себя побежденным этой упрямицей, но на этот раз не испытывал раздражения. Он готов был терпеливо выслушать любой ответ.