— Я полагаю, что его светлости нравится эффект запретного плода. — Вот, это одновременно и правда, и нейтральный ответ. Больше она от него ничего не узнает.
Теперь она посмотрела на него, оторвав свой напряженный взгляд от двери.
— Куда он уехал сегодня ночью?
— Не могу сказать, ваша светлость.
— Опять приключение, да, Чалмерс?
Она не прибавила больше ничего, медленно повернулась и вышла, аккуратно прикрыв за собой дверь.
Ну почему он чувствовал себя так, будто сказал слишком много? Или что она открыла слишком мало?
А не наплевать ли на все происходящее?
Почему это должно ее волновать? В конце концов, она начинала узнавать своего мужа даже слишком хорошо. Он был не тот человек на портрете, молодой аристократ с болью в глазах, который смотрел на мир, как будто ища понимания, возможно, сочувствия. В нем не осталось ничего от того молодого человека. Он был настоящим повесой, волокитой, человеком, поступки которого не поддаются объяснению: оставил ее через несколько часов после свадьбы, намеренно выставлял напоказ свою любовницу, украл свое собственное золото и со смехом уворачивался от пуль, совершенно не заботясь о собственной безопасности.
Или, может быть, он был похож на свой портрет гораздо больше, чем она могла представить? Все-таки у красок и холста нет глубины проникновения в характер оригинала. Только намек на его существование, иллюзия, созданная художником, чтобы обманывать зрителей. Возможно, и Джеред такой же — развлекающий и чарующий, но без глубины, лишенный настоящего характера. Может быть, он действительно лишен тех качеств, которыми она так восхищалась в своем отце, в его дяде? В сущности она придумала этого человека, который вышел из деревянной рамы и слушал ее, что-то советовал ей, пытался устроить ее жизнь.
Она села на край кровати, его кровати, и осмотрела окружающую ее комнату. Ее размеры даже сейчас были пугающими. В сгущающихся сумерках она была мрачной, как темница. Отбрасывающая тени свеча трещала на прикроватном столике. Как странно просыпаться в то время, когда другие люди уже готовятся ко сну. Неужели ее мужу нравится рисковать всем — репутацией, состоянием и даже жизнью — ради острых ощущений?
Влечение к запретному?
Прошлой ночью она едва не разрушила свою собственную репутацию. Надо отдать должное, она была со своим мужем, но даже если и так, сплетни не щадят женщин ни при каких обстоятельствах. Общество осудило бы ее за ее роль в том глупом происшествии, тогда как о Джереде говорили бы с восхищением. Не говоря уже о том, в каком положении оказались бы ее родители.