— Я слышал об одном клубе, Джеред, который может заинтересовать и тебя тоже. Никто не вправе ограничивать твою свободу. Кстати, кто-то говорил, что непокорных женщин учат хлыстом. Может, и тебе попробовать?
Джеред только улыбнулся. Мгновение спустя Эдриан оставил его. Ну и тем лучше: в последнее время его общество стало чрезмерно раздражающим.
Он прислонился спиной к колонне и окинул взглядом толпу. Он уже раньше заметил супругов Эстли и избежал общения с ними, просто повернувшись к ним спиной. Елена пока не видела его, но он не сомневался, что это скоро произойдет. И его снова будут критиковать — не за одно, так за другое. Что вообще они за люди такие? Чего от него хотят?
Последний бал-маскарад, на котором присутствовал Джеред, он посетил в сопровождении своей любовницы и ради шутки продефилировал с ней по всему залу. Он представил ее нескольким дамам, большинство которых были бы в шоке, если бы узнали, что оказались в одной комнате с дамой полусвета, тем более так близко. Он подозревал, что кое-кто из мужчин достаточно скоро догадается, кто она, но, с другой стороны, перед тем, как сняли маски, он увел ее.
Не то чтобы он ненавидел мир, в котором родился. Просто он был ему неинтересен. Слишком мало вещей привлекали его.
То, что он присутствовал на этом балу, удивляло его самого. Возможно, он был здесь потому, что никто не ожидал его появления. Опять же, это было хоть какое-то занятие, а он ненавидел скучать.
Он специально не одевался для таких мероприятий, предпочитая только домино, маску, закрывающую глаза и половину лица. Это давало ему свободу не слушать весь вечер «ваша светлость» и избавляло от бесконечных выражений почтения за то, что его предок был принцем. Не то чтобы ему не доставлял удовольствия его ранг. Он уже не представлял, как смог бы существовать без него. Однако его привлекала порой возможность скрыть свое лицо под маской, на время освободиться от титула и получить редкую передышку.
Он потолкался в запах, оставил карточные салоны ради танцевального зала, прошел по краю, огибая танцующих с точностью многолетней практики. Только около полуночи он вдруг понял, зачем все это делает, и это открытие заставило его губы скривиться.
Все это время он ждал свою жену.
Джеред не сомневался, что она каким-нибудь образом доберется сюда, несмотря на то что он дал слугам строжайший приказ не давать герцогине никакой информации о его местонахождении.
Ей повезло, что после того последнего случая он не отправил ее в Киттридж-Хаус. Он списал это на ее неведение. Она, очевидно, еще не понимала, что он не терпит дерзости ни от кого. Тот факт, что он не отослал ее в деревню, удивлял даже его самого. Или, может быть, дело было в том, что, хотя он намеренно не был в комнате Тессы несколько дней, думая показать свое раздражение, мысли о ней никогда не покидали его. Не думать о ней оказалось выше его сил.