А не прихвати тогда участковый Михину кассету с «Moscow, Moscow», наверно, и первое полученное Михой любовное письмо не спикировало бы на нейтральную полосу немецко-немецкой границы. История эта довольно запутанная, поэтому и объяснить ее непросто, но в самом широком смысле слова она с «Moscow, Moscow» очень даже связана, это точно. А ведь Миха даже не вполне уверен, в самом ли деле письмо предназначалось ему и уж тем более он не уверен, вправду ли оно любовное и вправду ли от той девчонки, получить от которой любовное письмо ему хотелось больше всего на свете.
Девчонку звали Мирьям, она училась в параллельном классе и, вне всяких сомнений, была самой красивой девчонкой в школе. (Для Михи-то, конечно, она была самой красивой в мире.) А на Солнечной аллее она вообще была главной сенсацией. Едва Мирьям выходила из дому, жизнь вокруг преображалась. Дорожные ремонтники бросали свои отбойные молотки, шикарные иномарки, катившие от пограничного контрольно-пропускного пункта, резко тормозили, давая ей перейти улицу, бинокли пограничников на сторожевой вышке над нейтральной полосой все как по команде поворачивались в ее сторону, а гогот западных обалдуев на смотровой башне разом смолкал, сменяясь почтительным ропотом.
Мирьям совсем недавно появилась в школе, где учились Миха, Марио, ну, и все остальные. Никто ничего толком о ней не знал. Для всех она была прекрасной и загадочной незнакомкой. Вообще-то, строго говоря, Мирьям была внебрачным ребенком, но даже этого никто не знал. А внебрачным ребенком она была потому, что ее отец, едучи на машине, свернул не в ту улицу. Он ехал в загс, где его ждала мать Мирьям, она была уже на восьмом месяце беременности. Свадьбу решили отпраздновать в Берлине, а в Берлине отец Мирьям бывал редко и город знал плохо. Он ехал из Дессау, свернул с Адлергештель на одну улицу раньше, чем следует, покатил по Баумшуленштрассе и на своем видавшем виды «трабби»[2] вырулил аккурат к пограничному контрольно-пропускному посту на Солнечной аллее. А поскольку он и понятия не имел, что уперся прямо в государственную границу, да еще возле контрольно-пропускного пункта, он, недолго думая, громко матюгнулся, вылез из малолитражки и начал возбужденно метаться перед шлагбаумом.
— Какого черта, мне вон туда, как мне проехать? — то и дело выкрикивал он.
То к одному, то к другому погранично-пропускному пункту машины рядовых трудящихся, вообще-то, нередко по недоразумению заруливали, и обычно их без лишнего шума тихо-мирно спроваживали обратно. Но отец Мирьям с его холерическими замашками поднял такую бучу, что пограничники решили заняться им поосновательней. И допрашивали с таким пристрастием, что в итоге он к назначенному времени в загс уже не успел, им определили для бракосочетания другой день, но Мирьям этого дня дожидаться не стала и родилась раньше. Вот так она и появилась на свет внебрачным ребенком.