Когда Миха это слышал, он почему-то сразу вспоминал девиз Сабининого театрального работника, который в качестве главного правила любой духовной, художественной и культурной деятельности провозгласил:
— Чем тщательнее замаскирована критика, тем она действеннее.
Театральный работник объяснял все это Михе, не переставая репетировать очередной номер — он жонглировал тремя мячиками.
— Но это же значит: чем больше в тебе накопилось критики, тем меньше ты должен ее показывать? — не успокаивался Миха.
— Ну и что? — возразил подвижник кулис, не отрывая глаз от своих трех мячиков.
— Да как же ты собираешься всё критиковать, никому этого не показывая?
— Вот именно! Если я критикую всё, я ни в коем случае не должен этого показывать, — подтвердил театральный работник.
— Но это же бред! — кипятился Миха. — Этак никогда ничего не изменится!
— Совершенно верно.
— Ну уж нет, — не согласился Миха. — Если критика обоснованная, надо иметь мужество ее высказать!
— Чтобы тебя посадили и все считали тебя психом, который не умеет держать свою критику при себе? И тогда получится, что твоя обоснованная критика — один пшик, измышления психопата, то есть опять-таки ты своей критикой ничего не изменишь.
Михе потребовалось некоторое время, чтобы освоить эту логику. Похоже, прежде чем начать жонглировать мячиками, подвижник кулис очень даже ловко научился жонглировать мыслями. И пока Миха обескураженно молчал, этот труженик театра, не переставая жонглировать мячиками, невозмутимо развивал свою мысль:
— Вот угадай, почему у нас здесь ничего не меняется? Потому как если ты скажешь, что именно тебя не устраивает, тебя посадят, и все будут считать тебя чокнутым, ведь ты даже не знаешь, что можно говорить, а чего нельзя. Значит, если ты не хочешь, чтобы тебя посадили, ты должен помалкивать о том, что тебя не устраивает. Но если ты об этом помалкиваешь, вокруг тоже ни черта не изменится, ибо все будут думать, что все в полном порядке. Вот потому у нас и не может ничего измениться.
Миха ушел разбираться, где в его рассуждениях изъян, — он был уверен, что изъян непременно найдется, а подвижник кулис как ни в чем не бывало продолжал жонглировать.
КАК ГЕРМАНИЯ НЕ БЫЛА РАЗДЕЛЕНА НА ЧЕТЫРЕ ЧАСТИ
А потом Марио все-таки арестовали. Никто толком не знал, как именно это произошло, просто в один прекрасный день он ушел из дома и не вернулся. Они с экзистенциалисткой как-то в субботу утром в очередной раз отправились в поездки по стране, посмотреть, где и какие скупать земли. Марио поехал на юго-запад, а экзистенциалистка на северо-восток. Они ездили по отдельности, потому что так земель удавалось осмотреть вдвое больше. Экзистенциалистку, кстати, тоже арестовали, но только по возвращении в Берлин. И предложили «лучше сразу сказать», куда направился Марио и с какой целью.