До сих пор ревность была для Тори незнакомым чувством.
Внезапно она пронзила ее, как удар молнии. Прежде чем Джейк снова встал на защиту, Тори вскипела.
— Слушай, ты, потаскушка бесстыжая! Я даю тебе ровно три секунды, чтобы убраться отсюда, или я размажу твое крашеное личико по этому столу! — прошипела она.
Запрокинув голову, Айрис нагло рассмеялась.
— На третьей секунде, — пообещала Тори, и, прежде чем Джейк успел шевельнуться, она наклонилась вперед и схватила платье Айрис за его нескромный вырез и рванула вниз так, что та заехала носом в стол. — Это тебя разрумянит! — мстительно объявила Тори и уткнула ее лицом в тарелку с холодными жирными остатками еды. — Назови это жирной помадой, — вкрадчиво посоветовала Тори. — Ручаюсь, это улучшит твою внешность! О! Надо еще что-нибудь сделать о этими кричащими духами! — язвительно добавила она, пренебрегая всеобщим вниманием. — Они просто воняют! — Ярость придала ей силу, и, как ни пыталась Айрис вырваться, Тори удерживала ее склоненную голову до тех пор, пока не вылила ей на голову остатки бренди Джейка и своего хереса. Затем с достоинством королевы она поднялась со стула и царственно выплыла из зала. За ее спиной в обеденном зале раздались восторженные выкрики и хохот, заглушившие яростный визг Айрис.
Джейк догнал ее у самой лестницы. Когда он схватил ее за руку, она попыталась высвободиться, до того разъяренная, что готова была плюнуть ему в глаза.
— О нет, ты этого не сделаешь! — мрачно предостерег ее Джейк. — Я-то здесь ни при чем!
— Это была твоя… твоя девка! — прошипела она, не найдя более точного слова.
— Я никогда не заявлял, что жил как монах, — резко напомнил ей Джейк и почти волоком потащил ее вверх по лестнице, торопясь добраться до своей комнаты раньше, чем начнется еще одна сцена. Отперев дверь, он втолкнул ее внутрь и захлопнул за собой дверь.
— Ладно, — проговорил он, — да, я с ней спал. За много лет я спал со многими женщинами.
— Как я себе представляю, «сном» это вряд ли стоит называть, — дерзко уточнила она.
— Верно, но это было до того, как мы поженились. Ты не можешь ставить мне в вину все, что было до тебя, Тори.
— Ты любил ее? — жалобно спросила Тори, и ее нижняя губа предательски задрожала. Даже в полутемной комнате было видно, как замерцали бледно-зелеными звездами ее глаза, налившись слезами.
— Нет, любимая, — мягко ответил он, обнимая сильными руками ее трепещущее тело и целую в макушку. — Я никогда не любил никого, кроме тебя. И никогда не полюблю.
— Ох, Джекоб! — расплакалась она, уткнувшись ему в рубашку. — Мне так стыдно, что я устроила внизу такую сцену! Ума не приложу, что на меня нашло! Внезапно прямо как озверела! Я хотела выдрать у нее все ее крашеные волосы!