Тори закричала, ужас пронзил ее как удар молнии. Брыкаясь и царапаясь изо всех сил, она дралась несколько секунд, не сознавая, что борется с Джейком, что это Джейк навалился на нее своим большим телом и не дает вырваться. Его глаза впились в нее, горя яростью тысячи солнц, его руки сжали ее запястья, чтобы она не могла двинуть руками. Долгую минуту он ничего не говорил и только сверлил ее взглядом. Наконец отчеканил:
— Виктория Елена Марианна Бэннер, ты еще не знаешь, в какую беду попала.
У лежащей под ним Тори екнуло сердце, задрожали руки и ноги. Господи Боже, что она такого натворила, чтобы заслужить ярость, которую ясно видела на лице Джекоба? Что бы это ни было, но, должно быть, что-то очень страшное! Джекоб назвал ее полным именем, за всю свою жизнь она помнила только два случая, когда она довела его до такого бешенства. Оба раза он так отшлепал ее по заду, что ей неделю было больно сидеть. Но теперь-то она слишком взрослая для таких мер! Или нет? Судя по мрачному, насупленному лицу Джекоба, ручаться не стоило!
— Джекоб! — задыхаясь, воскликнула Тори. — Ради всего святого! Почему ты так зол на меня? Ты меня перепугал до смерти!
— Я больше чем зол, Виктория. Я просто в бешенстве! — И с намеренно зловещей улыбкой он продолжал: — И я хотел тебя напугать. Может быть, это вобьет в твою легкомысленную головку хоть немного здравого смысла! Как могла ты сделать такую глупость — заехать черт знает куда одна и безоружная? Мне этого не понять!
— Но, Джекоб, велика важность! Я сюда приезжала много лет подряд, и никто никогда меня здесь не тревожил.
Его лицо приблизилось вплотную к ее лицу, губы подергивались от еле сдерживаемого гнева:
— Ты что, от природы тупая или этому тебя тоже научили в монастыре? Я не помню, чтобы раньше ты отличалась такой непонятливостью!
Не говоря больше ни слова, он посадил Тори к себе на колени и звучно поцеловал.
— Это тебе за то, что я нашел тебя целой и невредимой, — объявил он, и голова ее закружилась от силы этого поцелуя, а губы блаженно закололо. — А это за то, что ты отправилась неизвестно куда и перепугала меня чуть не до смерти!
Ловким движением он перевернул ее у себя на коленях лицом вниз и, прижав одной рукой, другой задрал ей на голову пышные юбки. Когда он спустил вниз на щиколотки ее панталончики, Тори обрела наконец голос:
— Джекоб! Нет! Ты не посмеешь!
— Еще как посмею! — прорычал он, нанося звучный шлепок открытой ладонью. Ее приглушенный крик боли и возмущения почти не тронул его, и он разрядил свои долго копившиеся чувства на ее голой попке.