— Эли, вспомни Маршалси и те дни, когда вы умоляли моего отца проявить терпимость, прислушаться к вам и изменить свою точку зрения. Сегодня вы находитесь на месте моего отца. И я прошу вас быть терпимыми и пересмотреть свое решение.
Эли ущипнул себя за бороду, и на какое-то мгновение мне показалось, что я убедил его.
— Не понимаю, с чего бы вам так хлопотать из-за этой девицы. Какое вам до этого всего дело.
— Такое же, как и до способа земледелия в Маршалси. Не мое ведь благосостояние зависело от земли в Светломоре, правда?
Здесь я явно перестарался.
— Мне начинает казаться, мистер Филипп, что вам просто всегда хочется противоречить, неважно по какому поводу. Либо у вас просто несговорчивый характер, либо вы что-то имеете против кого-то из нас, как и против своего отца, что и подталкивает вас отрицать все, что мы стараемся делать во имя общего блага.
— А может, у него есть другое основание, гораздо более серьезное и, заметьте, тайное, чтобы стать на защиту женщины, с которой он на глазах других даже словом не обмолвился?
— Закройте свой грязный рот, — не выдержал я, резко повернувшись к уэльсцу. Поднимайтесь все и вон отсюда из этого дома, вы оскверняете его. Старик встал со стула и направился к двери.
— Поторапливайтесь, — крикнул я, — если не хотите, чтобы вам помогли. Эли и Пикл тоже поднялись. У Эли хватило выдержки положить ладонь мне на плечо и обратиться ко мне, как к норовистой лошадке:
— Спокойно, — сказал он. — Спокойно.
Я резким жестом освободился от его прикосновения.
Пикл, самое заинтересованное лицо из всех присутствующих, наконец произнес свои первые слова:
— Мистер Оленшоу, я приехал забрать эту женщину… Мистер Томас считает, что наказание колодками поспособствует покаянию несчастной и послужит предупреждением для других, и я, а также вся моя семья, готовы принять этот позор. А вы услышали из его уст как раз то, что станет общим мнением, если будете упорствовать в своем ложном представлении о доброте и добродетели…
— Только ваш грязный разум мог породить такие предположения, и Бог миловал, в Зионе таких, как вы, не так уж много. А дочь ваша останется здесь навсегда, если пожелает. И имейте в виду: если вздумаете применить силу, чтобы забрать ее, я тоже буду оказывать сопротивление. Доброй ночи. К этому моменту вся компания добралась до входной двери, и я крикнул Энди, чтобы тот подал лошадь мистера Пикла. Эли бросил на меня неодобрительный взгляд и пошел прочь сквозь заросли.
— Это был удар ниже пояса, — громко произнес Энди, большим пальцем указывая на мистера Томаса, который взбирался в телегу Пикла.