Он внезапно поднялся на ноги, подошел к окну, и вся комната погрузилась в сумерки от его огромной тени. Голос его звенел вдохновением и надеждой, когда он в своей манере, слегка нарушая точность цитаты провозгласил:
— «И возрадуется нам безлюдная и одинокая земля; и пустыня воспоет и расцветет, подобно розе».
При этих его словах, дверь приоткрылась, и в комнату заглянула Линда. О Линда, дыхание мое перехватывается болью при мысли о тебе! Я не виноват в том, что меня настигла чума, что мне пришлось жить в грязной дыре, где никому не было дела до того, жив я или мертв. Все это я делал ради тебя и вот мое воздаяние.
«Расцветет, подобно розе» — мой измученный разум вцепился в последние слова напыщенной речи Эли: для меня они вовсе не относились ни к пустыне, ни к далеким странам, ни к будущему. Роза цвела здесь, на моих глазах, но не для меня.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ПРИГОТОВЛЕНИЯ
Не стану утомлять читателя подробным описанием всех наших приготовлений, споров, надежд и разочарований, которые последовали после принятия решения об отъезде. Но есть один вопрос, который интересует всех, но, как правило, вовсе не упоминается в дневниках путешественников и в учебниках по истории. Это денежная сторона дела. В свое время я очень увлекался чтением и должен признаться, что, читая многие повествования о путешествиях, поражался, почему авторы обходили этот вопрос. Легко было бы сказать «Итак, мы отправились в Америку». Но если бы я прочел эту фразу в книге, то незамедлительно задался бы вопросом: «Но как?» Вот именно это я и собираюсь сейчас объяснить.
Линда была без гроша в кармане, у Эли, конечно, кое-что имелось. Он работал всю жизнь и обеспечивал себя сам, но ему так и не удалось ничего скопить. Кезия, однако, была довольно состоятельна. Она когда-то служила экономкой у одного богатого чудаковатого купца. После его смерти она обнаружила, что еще десять лет назад он завещал ей дом на Ладгейт Хилл, свою контору на Бред-стрит и еще две тысячи фунтов в придачу. Помещение на Бред-стрит она продала, и как только приняла решение разделить судьбу брата, распорядилась недвижимостью на Ладгейт Хилл, продав ее какому-то издателю. Она распоряжалась собственными доходами, равно как и денежными делами Линды и Эли, и какое-то время пребывала в заблуждении, что это дает ей власть над братом. Но Эли, искушенный в писаниях святого Павла, знал, что мужчина создан по образу и подобию Божьему, в то время как женщина была сотворена позже, и ей Господь всемогущий определил участь прислуги, а не хозяина. Позже, когда Кезия поняла позицию своего брата, она стала вымещать горечь этого унизительного открытия на любой особе женского пола, которой доводилось попасть ей под руку. Но пока все дела Кезия вершила сама, развлекаясь разговорами о правах собственности и деньгах, внушая издателю, что она уже твердо решила продать дом, но не окончательно еще остановила выбор на нем как на покупателе.