В этих снах Майлз узнавал тело Виктории. Он чувствовал, как она оживает под его руками, губами и языком. Он дразнил ее соски, пока груди не от окликались на его ласку. Нежная ложбинка между ногами Виктории скрывала плоть, вспотевшую и влажную. И когда наконец он входил в нее, Виктория стонала. Господи, она была подобна теплому шелку вокруг его набухшего ствола.
Но Майлз представлял себе не только плотские удовольствия. Он воображал, как, обуздав страсть, он будет держать жену в своих объятиях всю ночь, пока она будет спать. Он страстно хотел проснуться рядом с ней, теплой и разрумянившейся ото сна, прижавшейся к нему.
Но он не стал бы навязываться ни одной женщине, не говоря уж о своей жене.
Поэтому Майлз скрывал свои чувства под маской холодности.
— Ни один из нас не попытался ничего изменить, — сказала графиня.
Майлз сознавал, что Виктория права. Он не был жестоким человеком, однако до сих пор вел себя отвратительно. Только сейчас Грейсон понял, что Виктория из-за него несчастна.
— Это верно, мы не очень хорошо знаем друг друга, — медленно проговорил Майлз. — Я признаю, что все эти последние недели вел себя недостойно.
— Я тоже.
— Нет. — Они посмотрели друг на друга, потому что сказали это одновременно. Стена непонимания рухнула.
— Ни я, ни вы не попытались сделать шаг навстречу, — продолжал Майлз. — Но… может быть, попробовать сейчас?
«Это безумие. Это опасно. Она ничем не отличается от Маргарет», — настойчиво звучало у него в голове. Они просто не подходят друг другу. И Господь знает, что не только они двое будут страдать. Ведь есть еще Хитер…
— Я хотела бы этого, милорд.
— И я тоже. Ваш календарь светских развлечений, графиня… Полагаю, он заполнен весь? -
Тон Майлза был умышленно небрежный. Однако сердце его замирало.
— Он заполнен на всю следующую неделю, — ответила Виктория.
— Тогда, боюсь, ничего не получится. Я не знаю, как вас убедить освободить только один вечер — чтобы поужинать с вашим мужем. — Майлз дотронулся до руки Виктории. Она вздрогнула. Медленно, очень медленно граф сжал руку жены.
Виктория не сопротивлялась. Она посмотрела на их соединенные руки. Затем подняла голову и улыбнулась.
— Милорд, — тихо сказала она, — вы лишь должны меня пригласить.