С минуту Хитер неуверенно смотрела на нее. Потом наклонилась вперед.
— А мы можем попросить миссис Эддисон выложить лучшее серебро? — спросила девочка шепотом.
— Отличная мысль, Хитер. Я рада, что ты об этом подумала!
Щеки девочки запылали.
— Папа говорит, что кухарка делает самый вкусный в Англии кекс с изюмом. Представьте, как раз сегодня утром она испекла такой кекс! Давайте попросим принести кекс с изюмом.
Виктория поднялась.
— Я умираю с голоду. Кекс с изюмом — это как раз то, что надо. Да ведь у нас будет званый чай!
Глаза у Хитер стали огромными.
— Званый чай? — выдохнула она. — Как у знатной дамы в Лондоне?
— Как у двух знатных дам из Линдермер-Парка, — рассмеялась Виктория и протянула руку. Хитер без колебания взяла ее.
— Без вас здесь происходили странные вещи, милорд. Из Линдермер-Парка прибыл посыльный с письмом для вас. Он сказал, что это очень важно, поэтому я отдал его миледи. Через час миледи упаковала свои вещи и уехала к отцу. Еще через два часа она вернулась, а на следующее утро отправилась в Линдермер. Я совсем ничего не понимаю, — сокрушался Нельсон.
Майлз сломя голову под проливным дождем мчался назад в Лондон. Он был измучен, промок до костей, и все его тело от головы до ног ныло от усталости. Единственное, что ему придавало силы, — уверенность в том, что Виктория ждет его. Но сейчас отчаяние сжало его сердце.
— Где письмо? — спросил Майлз. Нельсон откашлялся.
— Я полагаю, миледи взяла его с собой.
— Черт! — Майлз бросился вверх по лестнице. Но Нельсон оказался прав. Ни в его спальне, ни в спальне Виктории письма не было.
Грейсон стоял посреди комнаты. Он лихорадочно соображал. Можно, конечно, догадаться, что было в письме. Но Майлз боялся, что Виктория узнала о Хитер. Господи, он должен был давно сказать ей правду! Потому что теперь эта правда может обернуться для него крахом.
Через час Майлз отправился в Линдермер.
Несколько дней прошли спокойно. Виктория старалась лучше узнать Хитер… Но это также было время глубоких раздумий.
Виктория осознала, что она больше не та безрассудная девушка, которая любой ценой стремится избежать замужества. Потому что замужество поистине изменило ее. Или, если говорить более точно, любовь изменила ее.
Странно, она теперь хотела того, что раньше с презрением отвергала. Того, что раньше не имело значения…
И именно здесь, в Линдермер-Парке, Виктория сделала для себя настоящее открытие.
Она не хочет провести жизнь в одиночестве, как тогда заявила папе и Софи. Она желает иметь дом такой, как этот, — дом, который был бы наполнен жизнью, любовью и смехом. Ей хотелось бы иметь детей, растить их, лелеять и оберегать…