— Я, конечно, никому не собираюсь отдавать собственное наследство, — сказал Саша, — но хотел бы попросить вас припомнить, не несла ли Татьяна какую-нибудь, как вам могло показаться, чушь, связанную с квартирой и родительским долгом. Она имела обыкновение в свои буйные периоды повторять на разные лады все, что ей доводилось слышать.
— Нет, Сашенька… — покачала головой Мария Петровна. — Ничего такого Танечка не говорила…
— Я так и думал, — заявил Александр и посмотрел на Марину с неплохо разыгранным превосходством. — Зря я пошел у вас на поводу. Не стоило и приезжать сюда.
— Но может быть, вы припомните какие-нибудь иные… странные разговоры Татьяны? — обратилась к супругам Пироговым Марина. — Они могли вам показаться не относящимися к квартирному вопросу, но мы с Александром сами сможем сделать выводы.
Мария Петровна призадумалась, потом посмотрела на мужа, который, выпятив пухлые сизые губы, помотал головой и вдобавок пожал толстыми плечами.
— Танечка, конечно, горазда была браниться и действительно часто и очень громко выкрикивала всякую несуразицу, — сказала женщина, — но ничего такого, что могло бы повергнуть в изумление, я от нее не слышала. Разве что… она постоянно приговаривала фразу типа: «Будьте вы прокляты…»
— Нет, Маша, она говорила: «Все мы прокляты», — поправил ее Константин Макарович.
— Да, пожалуй, Костя прав… — тут же закивала Мария Петровна. — Танечка часто бубнила себе под нос: «Все мы прокляты, прокляты, прокляты…» И еще что-то, вроде: «Верните цыпок… верните цыпок». Я ее еще, помню, спрашивала: «Танечка, кто же у тебя цыпок отобрал?»
— А она? — тут же поинтересовалась Марина.
— А что она… Она редко когда могла четко ответить на поставленный вопрос. Разное говорила, и чаще всего невпопад. Несколько раз, правда, она очень отчетливо произносила имя Пелагея. Может быть, это кто-нибудь из ваших родственников?
— Может быть, Евдокия? — предположил Саша. — Так нашу бабушку звали.
— Нет! — отмахнулась Мария Петровна. — Точно: Пелагея! Я запомнила, потому что моя мама была Пелагея.
— Так, может быть, вы при ней как-нибудь свою маму вспоминали?
— Да зачем же мне при ней маму вспоминать? — с легкой улыбкой ответила женщина и добавила: — Нет, конечно же не вспоминала! Мы разговаривали с ней, как с маленьким ребенком. Танечка при этом меньше гневалась. А после приезда вашего родственника она и вообще перестала кричать и про проклятие, и про цыпок своих…
— А какой родственник к ней приезжал? — удивился Саша. — Никому и дела-то до Татьяны никогда не было, да и не знал никто, где она находится.