— Надя, прости, я полюбил другую женщину.
Он бы и сказал, если бы мог объяснить словами то, что с ним творилось. Но разве расскажешь, что только от запаха волос Нонны у него кружится голова, чего никогда не бывало с ним прежде ввиду очень крепкого вестибулярного аппарата.
Надя подсылала к нему пятилетнюю Аленку, которая не очень понимала, чего от нее хочет заплаканная мама и куда собрался уйти папа. Если на работу, так он все равно вечером придет обратно. Та, другая тетя, про которую твердит мама, конечно же отпустит папу к дочке. Да и папа говорит, что очень любит свою Аленку, так чего же плакать и капризничать.
* * *
— Надя ни за что не даст мне развода, — сказал Борис Нонне с самым удрученным видом.
— Она так сказала или ты так думаешь? — спросила она.
— Сказала. Еще она сказала, что постарается стойко перетерпеть мое увлечение ради дочери…
— Только ради дочери?
— Не только. Но она знает, что Аленка — очень важный для меня человечек.
Нонна обняла Бориса за шею и, заглядывая ему в глаза, спросила:
— А она сможет перетерпеть?
— Не знаю… — все так же потерянно отозвался он.
Нонна отшатнулась. Руки ее безвольно повисли вдоль тела.
— То есть ты допускаешь, что между нами все может вдруг… взять и кончиться…
— Я этого не говорил…
— Говорил!
— Нет!
— Да! Ты только что сказал, что Надя сможет дождаться…
— Я сказал, что не знаю, сколько она станет терпеть… и вообще… что еще выкинет мне назло! Не передергивай, пожалуйста!
Нонна зябко поежилась и обняла себя руками.
— И что же нам делать… — проговорила она без всякого вопроса в голосе, потому что понимала: у Бориса ответа нет.
Он действительно отвечать не стал. Подошел к молодой женщине, без которой уже не мыслил свое существование, и принялся покрывать поцелуями ее лицо, приговаривая:
— Никто не сможет помешать нам с тобой, понимаешь, никто… Даже Надя… Я чувствую перед ней вину, но… даже это чувство вины… очень острое… оно все равно не может пересилить другое… Я люблю тебя… Так люблю, что даже Надя… бессильна…
— Знаешь, Боря… я сейчас скажу тебе одну вещь… а ты сразу не злись… не отказывайся… Ты сначала выслушай…
— Ну? — произнес Епифанов, с неохотой отрывая губы от теплой кожи любимой женщины.
— Мы с тобой можем обвенчаться…
— Прости, но я опять должен напомнить тебе, что женат.
— Но ведь не обвенчан же!
— Какая разница?
— Огромная! Что есть такое жалкая бумажка из ЗАГСа по сравнению с клятвой, данной Богу?!
— Что-то раньше я не замечал в тебе такого религиозного фанатизма, — удивился Борис.
— Да… так бывает, Боря, что к Богу приходят… с отчаяния… Когда больше неоткуда ждать помощи…