Нонна резко дернулась, будто ей было неприятно, но он уже понимал, что она больше не будет сопротивляться. Он еще раз поцеловал ее в шею, немного повыше, потом еще и еще, пока не добрался до губ, которые только этого и ждали. Нонна обняла его за шею и вся отдалась поцелую, о котором мечтала больше семнадцати лет.
— Люблю тебя… тебя одну люблю… — шептал ей Борис между поцелуями. — Только ты моя жена… Единственная… Ты даже не можешь представить, как я маялся без тебя, как мучился…
Нонна вполне могла все это представить. Разве она не мучилась? Да еще как!
— Я тоже с трудом существовала, Боренька… — выдохнула она. — Запретила себе думать о тебе, но все равно думала, думала…
— А Георгий? — ревниво заметил он.
— Не надо! — оборвала Бориса Нонна. — Георгий — хороший человек, но я не смогла составить его счастье. Я на этом свете живу только для тебя…
— Нонна… Нонна… Я сейчас с ума сойду, если наконец не… Давай же только выйдем отсюда… где вы с Георгием…
Несмотря на то что ее всю трясло от волнения, Нонна не могла не рассмеяться:
— Дурачок… Между мной и Георгием мало что было… Но мы можем пойти в комнату сына. Мы с тобой именно там первый раз…
— А вдруг он неожиданно вернется? — встревожился Борис и задержал Нонну в коридоре.
— Сегодня не вернется. Даю тебе слово.
* * *
Когда они уже лежали рядом на диване Нонниного сына, отдыхая и все еще изнемогая от любви, Борис сказал:
— Скажу честно, я пытался лечиться от тебя другими женщинами, но получалось очень плохо. Ни с одной мне не захотелось встретиться во второй раз. В общем, сплошные мучения… Представляешь?
— Я все очень хорошо представляю… — ответила Нонна и вдруг, вспомнив разговор с собственной сестрой и сестрой Бориса, вывернулась из-под его руки. Ей очень не хотелось этого делать, но она понимала: гораздо важнее сейчас разобраться с тем, что сгустилось над головами Епифановых, а значит, и над головой Бориса, а с ним конечно же и над ее собственной. Она посмотрела ему в глаза и сказала: — Знаешь, Боря, похоже, мучения у вас на роду написаны. А мы с Маришкой и Андреем Капитоновым оказались у вас в заложниках…
— У кого это у нас?
— У Епифановых, только не у всех.
— Что ты такое говоришь, Нонна? — удивился Борис. — Ничего не понимаю… Какие-то заложники… Что за ерунда?
— Что ж… я тебе сейчас кое-что расскажу… — И она, как могла подробно, передала ему разговор с Ириной и собственной сестрой.
После ее рассказа Борис долго молчал, потом спросил:
— Ну и что Ира? Узнала что-нибудь у матери?
— Пока не звонила. Может быть, не было возможности. А ты, Боря! Ты, самый старший из детей Галины Павловны, неужели ничего не знаешь про своих умерших братьев?