Возвращение к лисьей норе (Прохазка) - страница 47

Бедржишка плакала и кричала:

— Отстаньте от него, трусы! Ведь это пожилой человек!..

Они, не обращая внимания на ее крики, продолжали методично избивать Земана.

Потом земля у него под ногами закачалась, он упал и покатился с обрыва вниз, к серебряной глади озера. На окровавленное лицо налипали хвойные иголки и сухие листья.

26

Когда Земан очнулся, было уже утро. Совсем рядом ласково плескалось лесное озеро. Он окунул голову в его студеную воду и застонал: разбитые брови и губы адски болели. Ого, ведь я мог и утонуть, подумал он. Еще метр — и был бы я в озере. Потом бы мой труп выловили, зарыли, и никто никогда бы его не нашел. Потому что никто не знает, что я был здесь.

Прикосновение к ранам вызвало нестерпимую боль, когда мыл лицо холодной водой.

С большим трудом, держась за ветки кустарника, Земан поднялся на ноги.

— Что ж, — сказал он вслух, — я снова стою на ногах, стало быть, я не животное, я человек.

Эта мысль заставила его принять решение, бессмысленное в его нынешнем положении. Зверь попытался бы спасти свою жизнь, убежать, скрыться. Человек должен был бороться — не за себя, за жизнь другого человека. Не обязательно всегда быть героем, говорил ему Калина, достаточно в любой ситуации вести себя как человек.

Поэтому Земан направился не к пролому в стене (это был путь к отступлению), а в парк, где в любое время на него могли снова напасть и добить, поскольку сопротивляться у него уже просто не было сил.

Ему необходимо было узнать, что стало с Бедржишкой.

Он обязан был хотя бы попытаться спасти ее.

С трудом брел он по дорожкам и тропинкам под могучими дубами и каштанами английской части парка. Эти два или три километра показались ему бесконечно длинными. Никого не встретил он на своем пути — наверное, они не представляли, что после избиения он вообще поднимется на ноги.

Его качало во все стороны, мутило, но он шел, собрав в кулак всю свою волю. Шел, ибо за его спиной были погибшие, чьи имена выбиты на мемориальной доске в Музее Корпуса национальной безопасности. Он шел, потому что не мог поступить иначе.

Через открытые ворота Земан вошел во французскую часть парка, площадь которой была несколько меньше. За каскадами, лестницами и скульптурами виднелся замок. Он высился в мутном утреннем мареве, как спящий, но грозный утес.

Широкие стеклянные двери в парк были распахнуты, он миновал их и выбрался во дворик, который уже знал: там был газон с тремя дубами. Парадный вход в замок казался мертвым. С мучительными усилиями поднялся Земан по ало-золотой лестнице, вскарабкался к высоким белым дверям салона.