С такими мыслями Люси вошла в редакцию и положила круассан на конторку. Обычно Хейзел сразу же набрасывалась на любимое лакомство. Но сегодня она была так взволнована, что даже не заметила лежавшую перед ней горячую булочку.
— Люси, вы не поверите! — воскликнула она. — К воскресенью мы распродали все номера нашего еженедельника. Прежде такого никогда не случалось!
— Правда? Думаете, это из-за новой колонки «Спросите у Пенелопы»?
— Конечно, черт возьми! — Хейзел схватила с письменного стола стопку бумаг. — Смотрите, одних только жалоб сколько!
— Жалоб? Звучит не слишком приятно! — Редакторша в ответ громко расхохоталась:
— Дорогая, ведь жалобы — это замечательно! Это означает, что газету читают, а наши статьи никого не оставляют равнодушным.
Люси вспомнила, как отозвался Себастьян о ее колонке.
— Разве это хорошо, когда читатели считают колонку Пенелопы глупостью?
Хейзел внимательно посмотрела на девушку:
— А разве кто-то назвал вашу работу глупостью? — Люси кивнула:
— Да, Себастьян Коул. Хейзел снова рассмеялась:
— Сделайте милость, дорогая, зарубите себе на носу: в этом городе всем заправляют женщины! Именно им адресована колонка Пенелопы. Но поверьте мне на слово, нашу новую рубрику будут читать и многие мужчины. Иначе как вы объясните то, что письма с жалобами написаны главным образом мужчинами?
— Значит, мужчины тоже будут читать колонку Пенелопы?
— Да, черт возьми! Но они никогда не признаются, что читают колонку для женщин. А уж если их в этом уличат, то они обязательно назовут рубрику глупостью. Как, например, Себастьян. Такая уж у них натура! Не принимайте близко к сердцу то, что сказал Коул… Если, конечно, его мнение не является для вас крайне важным. Если же он вам не безразличен…
Люси вспыхнула, вспомнив, с какой безудержной страстью Себ целовал ее.
— Дело совсем не в этом, — поспешила она разуверить Хейзел. — Просто Себастьян заставил меня почувствовать, что моя колонка не так хороша, как я воображала.
— Да, она не хороша, — сказала Хейзел. — Она просто великолепна! Себ ничего больше не сказал о нашей газете?
— Да, он хотел узнать, кто прислал Пенелопе этот вопрос.
— Что вы ему ответили?
— Я так расстроилась, что не могла больше говорить с ним о газете. Просто сказала ему, что ничего не знаю, вот и все.
— И правильно сделали! Так лучше всего. Тот, кто задал вопрос, поймет, чей он. А остальных это не должно касаться. — Хейзел наконец-то заметила лежавший перед ней круассан. — О, это мне?
Люси кивнула, и Хейзел тотчас же взяла булочку и откусила кусочек. Когда она прожевала, девушка спросила: