Паренек оказался довольно тяжел. К тому же сказывались и бессонная ночь, и нервное напряжение от почти суточного сидения в засаде. А тут еще непрекращающийся июньский ливень, не приносящий желанной прохлады, а, наоборот, словно кляпом, затыкающий рот влажной духотой. Все попытки Рамана узнать у задержанного, кто он, куда и зачем шел, встречали в ответ упорное молчание. Значит, нужно быть вдвойне осторожным. Вдруг того где-нибудь поблизости ожидают сообщники? В таком случае, встревоженные его отсутствием, они сами могут отправиться на поиски.
Около полудня ветер разогнал тучи, и в лучах солнца земля преобразилась. Засверкали серебром поля уже колосящейся пшеницы, всеми оттенками изумруда вспыхнули рисовые чеки. Но Раману было не до красот природы. Его шатало от усталости, поскольку большую часть цуги пришлось идти по бездорожью, обходя хлопковые плантации и возделанные поля. Исключение он сделал лишь для неприметной тропинки, по обеим сторонам которой высокой стеной стоял сахарный тростник, и вскоре пожалел. Раскисшая от дождя земля была такой скользкой, что требовалась ловкость канатоходца, чтобы удержаться на ногах. Через час произошло то, что и должно было случиться: он поскользнулся и вместе со своей ношей плюхнулся в лужу. Боль, причиненная раненому падением, видимо, была невыносимой: у него вырвалось проклятие на панджаби. Надо же, на тысяче языков и диалектов говорят в Индии, а юноша вскрикнул на родном языке Рамана! Ему вдруг вспомнилась другая дорога, которая, в конце концов, привела сюда.
Те, кто, прикрываясь религиозными шовинистическими проповедями, выступает с позиции «сикхи — нация», не говоря уже о сепаратистском лозунге Халистана, вредят не только единству пенджабцев, но и делу единства Индии, давая повод ее врагам, прежде всего американскому империализму, проводить различного рода диверсии с целью расчленить страну.
Из выступления секретаря Совета Компартии Индии штата Пенджаб Автара Сингха Малхотры
Переполненный автобус медленно катил по шоссе в Джайпур, которое проходит недалеко от пустыни Тар. После Пенджаба здешний пейзаж был настолько непривычен, что Раман Сингх не отрывался от окна. Зеленеющие поля постепенно сменила сухая, почти лишенная травы степь. Потом исчезли куцые придорожные деревья. По стеклам то и дело стали стегать целые пригоршни песчаной пыли, вздымаемой порывами ветра. Духота и зной усиливались с каждой милей. Казалось, что дорога, петлявшая между невысоких холмов с обрывами и сыпучими оползнями, ведет прямо в пекло.