Голову его мальчик никак не мог рассмотреть, она казалась неровной, как огрызок яблока.
Мальчик тронул ногой труп, голова вдруг повернулась, и криво раскрылся рот. Глаз у головы не было, они затерялись в сломанных черепных костях.
Вскрикнув, мальчик вскочил, его тут же схватил за шею безухий, кровоточащий горожанин и начал душить, и задушил бы, если б не солдат. Ничего не говоря, он оглушил горожанина ударом в висок, схватил мальчика за шиворот и столкнул вниз по лестнице.
– Иди!.. – крикнул он, хохоча. – Спутают!.. Задушат как пришлого недоростка!
Оступившись на поломанных ступенях, мальчик опрокинулся набок и скатился, сдирая кожу с груди и ломая зубы.
Вослед ему прилетела из-за стен стрела и поймала сандалию мальчика, едва не попав в пятку. Он хотел высвободить сандалию, но не сумел вырвать наконечник. Услышал новый свист и, зажмурившись, побежал прочь.
Едва не угодив в костер, миновал горожан, в поту и ругани таскающих осыпающиеся солью и мукой тюки, и вырвался в городские улицы.
Рот его кровоточил, в ушах танцевал лязг, визг, клёкот.
Чем дальше он уходил от крепостных стен, тем различимее были отдельные голоса. И хотя здесь тоже все вокруг кричали, все равно можно было расслышать произносимое в трех шагах, и даже то, что говорят на другой стороне улицы.
– Это всего лишь недоростки, – задыхаясь, говорил кто-то. – Что будет, когда подойдут их отцы?
– Их отцы те же, что наши отцы: мягкие, как гнилые яблоки, – сказали в ответ. – Они сами страшнее любых отцов!
Говорили еще, что это пришли одичавшие дети из тех завоеванных городов, где казнили все взрослое население.
Кто-то ругался, что это и не дети вовсе, а пигмеи, оттого у них нет детских слез на лицах.
Никто никому до конца не верил, и в то же время все были готовы поверить в любую чушь.
Говорили, что вельможи решили отравить воду в реке и с лодок уже высыпали яды в том месте, где вода выходит из города в луга. Утоляя жажду, все малые люди скоро передохнут.
Мальчик сразу с радостью поверил в это и даже захотел вернуться, чтоб обрадовать солдата и посмотреть вместе с ним, как пришедшие к городу будут корчиться на берегах, но кто-то стал ругаться, что нельзя отравить целую реку.
Еще говорили, что в соседний город отправили посыльного с вестью – и помощь ожидалась уже через день; но в другом месте сказали, что малые люди давно уже стоят вокруг всего города и едва ли посыльный сумеет миновать их посты даже под водою.
Сплошь и рядом застревали повозки с ранеными. Мулы скользили в помоях, порой падали на колени и горестно мычали. Одна повозка перевернулась, и раненые с неизвлеченными стрелами и резаными хлюпающими ранами плакали, копошась в осклизлых нечистотах.