Два пруда высоко в горах.
Один — зеленый, другой — коричневый.
И растение, листья которого он жевал.
Ему вспомнился вкус воды — теплой и чистой. Но, направив луч фонаря в глубь воды, он увидел нечто еще более странное. На дне каждого пруда, вырезанные в камне, рельефно выступали две буквы. По одной в каждом пруду.
Z и H.
Он подумал о монете, которую показала ему Стефани Нелле, одной из тех, которыми так страстно стремилась завладеть Ирина Зовастина. И о микробуквах, которые — предположительно — выгравированы на ее поверхности.
ZH.
Совпадение? Вряд ли. Он знал значение этих букв с тех самых пор, когда разыскал ученых, рассказавших ему о том, что в древнегреческом языке они отождествлялись с жизнью. Поначалу идея превратить этот древний символ в торговую марку программы лечения ВИЧ показалась ему крайне удачной, но теперь он уже не был в этом уверен. Казалось, его мир содрогается, готовый рухнуть, а оболочка анонимности, которая так помогала ему, быстро улетучивается. По его следу идут американцы, Зовастина, а вскоре к ним, возможно, добавится еще и вся Венецианская лига.
Но он выбрал свой путь, и обратной дороги нет.
Малоун переводил взгляд с Торвальдсена на Кассиопею и обратно, но ни тот ни другой не выказывали ни малейшей озабоченности в связи с тем, что оказались пленниками. Вдвоем Малоун и Кассиопея могли бы с легкостью обезоружить Зовастину и Виктора. Взглядом он пытался объяснить им это, но они будто нарочно не хотели понимать его.
— Вашему Папе меня не запугать, — заявила Зовастина, обращаясь к Микнеру.
— В наши планы не входит пугать кого бы то ни было.
— Вы — ханжа и лжец.
Микнер промолчал.
— Нечего сказать?
— Я буду молиться за вас, министр.
Она плюнула к его ногам.
— Я не нуждаюсь в ваших молитвах, лицемерный поп. — Затем Зовастина повернулась к Кассиопее. — Пора отправляться. Оставьте свой лук и стрелы. Они вам больше не понадобятся.
Кассиопея бросила на пол и то и другое.
— Вот ее пистолет, — сказал Виктор, протягивая хозяйке оружие.
— Когда мы будем в безопасности, я позвоню. Если от меня не будет известий в течение трех часов, убей попа. И вот еще что, Виктор. — Она помолчала. — Сделай так, чтобы он помучился.
Виктор с Микнером вышли из пресвитерия и двинулись по полутемному нефу.
— Ну что, идем? — обратилась Зовастина к Кассиопее. — Надеюсь, вы будете вести себя благоразумно?
— Как будто у меня есть выбор!
— Поп будет вам за это крайне благодарен.
После этого пресвитерий покинули и они.
Малоун повернулся к Торвальдсену.
— Что, они вот так просто уйдут, и мы ничего не сделаем?