Он прошел через расположенные французской анфиладой комнаты первого этажа, в каждой из которых царила тень, прохлада и пахло весной. Из утонченного атриума на второй этаж вела мраморная лестница. Он поднялся наверх.
На потолке красовалась роспись, в символической форме изображающая победоносный марш гуманитарных наук. Эта часть дома в наибольшей степени напоминала ему Венецию, хотя из высоких окон открывался вид не на Большой канал, а на Памир. Конечной целью его путешествия являлась закрытая дверь слева от лестничной площадки, за которой располагалась одна из гостевых спален.
Он тихо вошел.
Карин Вальде неподвижно лежала на кровати.
О'Коннер привез больную и ее сиделку на другом вертолете. К правой руке Карин, как и прежде, тянулась трубка внутривенной капельницы. Винченти подошел ближе, взял с металлического подноса на прикроватной тумбочке один из лежащих на нем шприцев и впрыснул его содержимое в трубку. Через несколько секунд стимулятор подействовал. Веки больной дрогнули, а затем открылись. В Самарканд ее отправили под наркозом, теперь же Винченти было необходимо, чтобы она была в сознании.
— Давайте же, — сказал он, — просыпайтесь.
Женщина несколько раз моргнула, и он увидел, что ее взгляд приобретает ясность. Затем она снова закрыла глаза.
Винченти схватил с тумбочки кувшин с ледяной водой и плеснул ей в лицо. Она сразу же очнулась и принялась отплевываться и вытирать текущую с лица воду.
— Сукин сын! — выругалась она и села на кровати.
— Я же велел вам проснуться.
Она не была привязана. Зачем? Взгляд женщины шарил по комнате.
— Где я?
— Вам здесь должно понравиться. Вы же привыкли к элегантности.
Больная заметила, что в окна и открытые балконные двери льется свет, и спросила:
— Как долго я была в отключке?
— Изрядно. Сейчас уже утро.
Суть произошедшего постепенно начала доходить до Карин, и на ее лице появилось растерянное выражение.
— Чего вы от меня хотите? — спросила она.
— Я хотел бы кое-что вам прочесть. Вы позволите?
— А что, могу не позволить?
К ней возвращалась ее обычная резкость.
— Разумеется, не можете. Но, уверяю, вы не пожалеете о потерянном времени.
«Клинические испытания W12-23 вызвали у меня подозрения с самого начала. Кураторами Винченти назначил только себя и меня. Уже одно это было странным, поскольку Винченти лично редко участвовал в такого рода делах. Еще больше мои подозрения усилил тот факт, что в испытаниях были задействованы всего двенадцать подопытных. В большей части проводимых нами испытаний было задействовано от ста подопытных и — в одном случае — до тысячи. Результаты наблюдений за двенадцатью участниками мало что сказали бы об эффективности той или иной субстанции, тем более о ее наиважнейшем свойстве — токсичности. Эти результаты могли оказаться просто-напросто случайными.