Копенгаген
3.10
Страшно уставшая, Кассиопея отправилась с Хенриком Торвальдсеном и Малоуном в книжный магазин Малоуна. Она предполагала, что ее ждет долгая ночь. Прошедшие месяцы — особенно несколько последних недель — вымотали ее до предела, а испытаний еще предстояло немало.
Малоун включил лампы.
Ей было известно о событиях прошлой осени: о неожиданном приезде в Копенгаген бывшей жены Малоуна, о том, как с помощью гранатометов разгромили, а потом и сожгли его книжный магазин. Однако строители и реставраторы совершили почти невозможное. Все здесь было новым, но выглядело старинным.
— Искусством ваших мастеров можно восхищаться, — произнесла Кассиопея.
Торвальдсен кивнул.
— Я хотел, чтобы все выглядело в точности так, как прежде. Этот дом — свидетель истории и не заслуживает быть взорванным какими-то фанатиками.
— Не хочешь вылезти из мокрой одежды? — спросил ее Малоун.
— Может, сначала отправим Хенрика домой?
— А если он хочет посмотреть? — засмеялся Малоун.
— Звучит заманчиво, — сказал Торвальдсен, — но сегодня я не в настроении.
То же самое Кассиопея могла бы сказать и о себе.
— За меня не беспокойся, — проговорила она. — Кожаная одежда сохнет быстро. Именно поэтому я предпочитаю ее, когда предстоит работа.
— Над чем же ты работала сегодня?
— Ты уверен, что хочешь это знать? Сам ведь постоянно твердишь, что давно перестал быть оперативником и превратился в мирного книготорговца — вышел в отставку, и все такое.
— Ты прислала по электронной почте сообщение с просьбой встретиться в музее. Исходя из того, что ты рассказала мне на пожарище, завтра там никакого музея уже не будет.
Кассиопея села в мягкое кресло с невысокой спинкой.
— Потому-то мы и должны были там встретиться. Расскажи ему, Хенрик.
Ей нравился Малоун. Он был умным, уверенным в себе и красивым человеком, и Кассиопея заметила это сразу, когда в прошлом году они впервые встретились во Франции. Блестящий юрист, он двенадцать лет проработал в министерстве юстиции, в его тайном подразделении, называющемся группа «Магеллан». Затем, два года назад, он неожиданно для всех вышел в отставку и купил у Торвальдсена книжный магазин в Копенгагене. Он всегда говорил то, что думал, и иногда даже бывал грубоват — в точности как сама Кассиопея, так что она не могла осуждать его за это. Ей нравились его живое лицо, опасный блеск в светло-зеленых глазах, его пшеничные волосы и вечно загорелая кожа. Она знала, что Малоуну сорок с небольшим, и понимала, что благодаря цвету молодости, которому только предстояло увянуть, он находится на пике своего обаяния.