— Долго вы встречались?
— Встречались мы нерегулярно, зато целых три года.
Ее взгляд снова уплыл куда-то за грань реального мира — как тогда, когда горел музей. Они с Малоуном так похожи. Оба привыкли прятать свои чувства. Но все имеет свой предел. Малоун до сих пор мучается от осознания того, что Гари не является его кровным сыном, а появился на свет в результате интрижки, которую его бывшая жена крутила давным-давно с другим мужчиной. Фотография мальчика стояла на тумбочке возле кровати, и взгляд Малоуна переместился туда. Для себя он решил, что гены не имеют значения. Гари все равно был его сыном, а с бывшей женой они заключили мир. Кассиопея, видимо, не могла справиться со своим демоном.
— Что ты пытаешься делать?
Ее шея и руки напряглись.
— Жить своей жизнью.
— Это из-за Эли?
— Какая разница.
Отчасти она была права: это и впрямь не имело значения. Это была ее битва, и он был бы в ней лишним. Но его тянуло к этой женщине, хотя сердце ее со всей очевидностью принадлежало другому. Поэтому Малоун попытался отбросить эмоции и спросил:
— Отпечатки пальцев Виктора что-нибудь дали? За ужином никто из вас не сказал об этом ни слова.
— Он работает на верховного министра Ирину Зовастину. Возглавляет отряд ее личных телохранителей.
— Вы не собирались сообщить мне об этом.
Она пожала плечами.
— Со временем. Если тебе это интересно.
Поняв, что женщина поддразнивает его, Малоун подавил злость.
— Ты полагаешь, Центрально-Азиатская Федерация имеет к этому непосредственное отношение?
— Слоновий медальон из музея Самарканда не был похищен.
Верное замечание.
— Эли удалось найти четыре реальных указания на то, где может находиться могила Александра Великого, и он передал эту информацию Зовастиной. Я знаю это, поскольку он рассказывал мне о ее реакции. Она свихнулась на почве древнегреческой истории и Александра. Музей Самарканда получает столь щедрое финансирование именно благодаря ее интересу к эллинистической эпохе. Когда Эли нашел загадку Птолемея относительно могилы Александра, Зовастина пришла в восторг. — Помолчав, Кассиопея закончила: — Он умер через неделю после того, как рассказал ей об этом.
— Ты полагаешь, он был убит?
— Его дом сгорел дотла. Ни от дома, ни от него ничего не осталось.
Все сходится. «Греческий огонь».
— А найденные им манускрипты?
— Мы организовали несколько запросов от имени научного сообщества. Никто в музее о них даже не слышал.
— А теперь горят другие дома, и оказываются похищенными медальоны.
— Да, именно так.
— Что мы будем делать дальше?
— Я еще не решила, нужна ли мне твоя помощь.