— Я обещал тебе, что сделаю все, что можно для этих детей, и я сдержу свое слово, — торжественно поклялся он. Он остановил машину, выключил зажигание и взял ее рукой за подбородок, заставляя посмотреть ему в глаза.
— Кори, я всегда сдерживаю свои обещания.
Он почувствовал, как дрожь пробежала по ее телу, и в ее глазах увидел облегчение, хотя и проглядывающее через настороженность. Он тогда понял, что его ответ имел жизненно важное значение для нее и что значение это не ограничивалось лишь его обязательствами по отношению к Тайрону, Дэви и другим, а выходило далеко за рамки всего этого. В нем был намек для нее, и она поняла это.
В кинотеатре их угрюмое настроение рассеялось. Они ели воздушную кукурузу из одного пакетика и шепотом комментировали действие фильма, разворачивающегося перед ними на огромном экране. Возможно, нью-йоркские критики и были правы в отношении содержания этой картины, но Кори и Ивэн все равно истерически хохотали. Когда он обхватил рукой ее плечи, чтобы обнять, сзади послышалось хихикание, и он инстинктивно знал, что это мальчишеское фырканье и смех не имеют к кино никакого отношения.
Оглянувшись через плечо, он увидел Тайрона, Дэви, Ленни и Джейсона, которые сидели сзади них, как четыре ангела-хранителя. Он пытался подавить тяжелый вздох, глядя на их понимающие ухмылки. Он искоса посмотрел на Кори, которая смотрела прямо на экран с видом полной невинности, взгляд ее карих глаз выражал простодушие. Он ни на минуту не поверил этим глазам. Этой женщине нужно преподавать актерское мастерство, а не литературу.
— Это ты их привела сюда, так? — прошипел он.
Она даже не пыталась врать.
— Я думала, что им понравится кино.
— А где же четверо остальных?
Она пожала плечами.
— А Карин? Я удивлен, что и она не пришла, — иронически заметил он.
Кори улыбнулась ему лучезарной улыбкой.
— У нее не получилось в этот раз. Может быть, в следующий.
Если только будет другой раз, подумал он, страстно желая свернуть ей ее хорошенькую, трусливую шейку. Он, черт подери, не собирается выставлять свои ухаживания на всеобщее обозрение перед группой озорников, как бы он ни привязался к ним.
Он провел три дня и три беспокойных ночи, вынашивая план, который свел бы на нет все ее усилия оградить себя сопровождающими лицами. Он позвонил ей в шесть часов, сразу после того, как они оба вернулись с тренировки, и пригласил ее пообедать с ним.
— Сейчас? — спросила она слабым голосом, и он знал совершенно точно, что она быстро перебирает в уме все возможные объяснения этому приглашению, сделанному в последнюю минуту, и находит все их небезопасными.