Самый толстый конверт заполняли вырезки из старых газет и похвальные грамоты. Все они касались Тэнго. Похвальная грамота за отличные успехи на математическом конкурсе в начальной школе и статья в местной газете. Фотография с полученными наградами. Аттестат об успехах в учебе, похожий на произведение искусства, с высокими оценками по всем предметам. Кроме того, другие документы, удостоверяющие его исключительные способности как вундеркинда. Фотография в форме дзюдоиста в средней школе, улыбающегося, с флажком победителя в полуфинале. Все увиденное потрясло Тэнго. Выйдя на пенсию, отец оставил жилье, которое ему предоставляла корпорация «NНК», и переселился в съемную квартиру в Итикаве, а напоследок оказался в санатории Тикури. Переезжая не один раз с одного места на другое, он почти не сохранил личных вещей. Кроме того, их отношения, отца и сына, в течение многих лет охладели. И, несмотря на это, отец не расставался с блестящим наследием того времени, когда Тэнго был вундеркиндом, как с чем-то очень для него дорогим.
Еще в одном конверте содержались различные документы, касающиеся работы отца как сборщика абонентской платы «NHK». Ежегодные награды его успешной, усердной работы. Несколько простых похвальных грамот. Фотография, сделанная совместно с коллегами во время экскурсии. Старое удостоверение личности. Записи о пенсии и уплаченных взносах за страхование на случай заболевания. Много непонятных подробностей о заработной плате. Документ о выплате при выходе на пенсию… Она была удивительно скудной, если учитывать, что отец гнул спину на «NHK» более тридцати лет. В сравнении с блестящими достижениями Тэнго в начальной школе, вознаграждение отца, казалось, равнялась нулю. Возможно, с точки зрения общества, отцовская жизнь действительно «равнялось нулю». Но для Тэнго она не была такой. Отец бросил на его душу тяжелый груз и густую тень. Вместе со сберегательной книжкой.
В этом конверте не было ничего, что свидетельствовало бы об отцовской жизни перед тем, как он получил работу в «NHK». Казалось, она началось только тогда, когда он стал сборщиком абонентной платы этой корпорации.
В последнем, маленьком и тонком, конверте была одна черно-белая фотография. И больше ничего. Ее, старую, но не выцветшую, будто пропитанную водой, покрывала бледная пленка. На ней было изображение родителей с ребенком. Отец, мать и ребенок. Судя по виду, младенцу не было еще и года. Мать, в японской одежде, нежно держала его на руках. За спиной виднелись тории [22] храма. Одежда подсказывала, что была зима. А посещения синтоистского храма, возможно, свидетельствовало о праздновании Нового года. Прищурив глаза, будто от яркого света, мать улыбалась. В межбровье отца, одетого в темное, немного великоватое пальто, образовались две глубокие продольные морщины. На его лице прочитывалось: «Я не могу все это принимать за чистую правду». Младенец, казалось, растерялся перед широтой и холодом мира.