— Не могла бы ты…, — все более ослабевающим голосом попросил Арманд, — пожалуйста, не могла бы ты…?
Мне уже порядком надоела текущая из носа кровь. Сам нос был в порядке, не сломан, так что я сложила несколько раз носовой платок и поглубже запихнула его в кровоточившую ноздрю. Так. Теперь у меня снова были свободны обе руки. А дел было полно, и делать их нужно было двумя руками.
Поезд шел все тише и тише. Было и впрямь похоже на то, что он остановится прямо посреди дороги.
— Моя сумка, — бормотал Арманд. — Пожалуйста!
Я осторожно обошла лужу рвоты, стараясь туда не смотреть.
— Что? — спросила я. — Что сделать с твоей сумкой?
— Принеси мне ее, пожалуйста.
— Зачем? Я лучше отведу тебя обратно в наш отсек, пока не пришел проводник или еще кто-нибудь…
— Нет! — Арманд, хрипя, сделал вдох, и с невероятным усилием попытался сосредоточиться. — Нет, я должен идти отсюда. Пока поезд стоит. Я должен уйти, прежде чем они появятся.
— Выйти? — я покачала головой. — Арманд, ты же совершенно без сил.
Он набрал побольше воздуха в легкие.
— Это пройдет. Как только антипсихотроп растворится в крови, мне сразу станет лучше. — Он посмотрел на меня и скривил рот в улыбке. — Мне жаль, что он разбил тебе нос. Мне бы хотелось лучше тебя защитить от этого… crétin.
— Ничего. Все не так уж страшно.
— Мне очень жаль, — лихорадочно повторил он. — Жаль, что все так случилось; что я заставил тебя ехать со мной и так далее. Я бы хотел познакомиться с тобой при совсем других обстоятельствах. — Он смутился. — Я хотел тебе это сказать, прежде чем наши пути разойдутся. И я боюсь, что навсегда.
Я смотрела на него и чувствовала, как стучит мое сердце. Но в этот момент я приняла твердое решение.
— Подожди, — сказала я и побежала в наш отсек.
Я взяла обе наши сумки, в спешке запихнула в одну из них недоеденные кексы, лежавшие на сиденье, и помчалась назад к Арманду.
Поезд все еще слегка скользил по рельсам.
— Что ты делаешь? — спросил он меня, бледный, как полотно.
— Я навсегда потеряю покой и сон, если я тебя сейчас отпущу в ночь одного в таком состоянии, — объяснила я и повесила обе сумки на плечи. — Ну когда же наконец остановится этот проклятый поезд?
Казалось, он хотел еще что-то сказать, но у него язык не повернулся. Он только сглотнул, откашлялся и заметил:
— Я бы с удовольствием его остановил, но мой мозг уже совершенно онемел.
— А ты уверен, что нам здесь необходимо выйти?
— Абсолютно. Если бы у нас было время, я бы тебе объяснил почему.
— Ладно, — вздохнула я. — Тогда для разнообразия теперь я буду останавливать поезд.