Весь следующий день старичок возился с детьми военного. Стоя возле коридорного окна, как возле витрины с наглядными пособиями, он им подолгу что-то рассказывал. Увидев меня, он замолкал и отдаленно из-под длинного козырька взглядывал мне в глаза, напоминая мне о нашей общей тайне и стараясь издали определить, не изменил ли я к ней отношение.
Сначала я, грешным делом, подумал, что вся эта возня с детьми военного объясняется тайной попыткой привлечь на свою сторону, так сказать, армию в случае осложнения с инспекцией. Но потом я понял, что это бескорыстная страсть старого учителя неполной средней школы. Да и дети такие вещи быстро чувствуют, а эти слушали его, по-моему, с обожанием.
Как он ни замолкал при моем появлении, все-таки разок мне удалось незамеченным остановиться у соседнего окна и услышать, о чем он говорит.
Старичок разъяснял детям разницу между кучевыми {214} и перистыми облаками. Я прислушался, но так и не понял, в чем разница.
За окном проносились голые, скучные поля, голые мокрые деревья, на которых сидели мокрые сороки со свернутыми набок от ветра хвостами.
Я еще немного постоял у окна, мне стало скучно, и я пошел в ресторан обедать.
Ресторан оказался переполненным. Некоторое время я постоял в проходе между столиками, выискивая себе место и вдыхая неопределимый запах кухонной кислятины. Наконец в сумерках табачного дыма я нашел полупустой столик и пробрался к нему.
За столиком сидело два человека. Я присел, взял в руки меню и только поднял голову, как увидел, что за соседним столиком официантка принимает заказ.
Наши взгляды встретились, и по тому, как она поспешно опустила глаза, я понял, что это наша официантка.
- Наша? - все-таки спросил я взглядом у человека, сидевшего напротив.
Он внезапно покосился в сторону моего кивка и, не выдавая себя, одними глазами, как хороший детектив, дал подтверждающий знак.
Я прошелестел бумажкой меню, чтобы обратить на себя внимание. Звук, издаваемый папиросной бумагой меню, показался мне ненадежным. Все же официантка кинула настороженный взгляд. Это был очень важный момент, надо было его не упустить.
Я замер, глядя на нее, заранее признающим свою вину извечным взглядом российского клиента.
- Раз еще не смотрели в меню, нечего шелестеть, - взглядом ответила она мне, взглянув на листок меню, малокровно обвисший у меня на руке.
Тут она решительно сунула свою книжечку в карманчик фартука и было двинулась, но я встрепенулся и не дал ей окончательно уйти. Я отбросил меню, как бы с некоторым пренебрежением к самой идее выбора блюд, как бы добровольно полагаясь на ее вкус и тем самым намекая на общепризнанную надежность этого вкуса. {215}