И Лера не стала медлить.
Достав из рюкзака фонарик и схему лодки, она подбежала к перекинутому на судно трапу и, изо всех сил стараясь, чтобы под ботинками предательски не скрипела доска, призрачной тенью юркнула на борт.
— Шкура, давай еще одну, — попросил Витя-Кальмар, прикуривая от мятущегося пламени самокрутку. — Да чтоб так, позабористей.
— Сейчас, подтяну только, — заскрипел струнами гитарист.
— Ты хоть настраивать умеешь? — фыркнул Дрын и бросил в бочку окурок.
— Не учи папу любить маму, — авторитетно оборвал Шкура.
Снова засмеявшиеся караульные не заметили, как от сложенных рядом с лодкой бочек отделилась еще одна тень и взбежала по трапу на борт, вслед за Лерой.
Натужный скрип досок заглушил первый гитарный аккорд.
* * *
Утром провожать лодку собралось все убежище от мала до велика. Пока створы ангарных ворот неторопливо расползались в стороны, успели в очередной раз наплакаться, заново перецеловать родные детские и женские лица, обнять друзей и рассовать по карманам памятные безделушки. Песен не было: «Прощание Славянки» без инструментов исполнить не получалось. В воздухе стоял возбужденный гомон.
— Ой, кровиночка ты моя! — в сотый раз приглаживая натянутую на могучие плечи Тараса химзащиту, причитала зареванная Михална. — Смотри, не простынь там. Деткам гостинцев привези.
— Ледышек, что ли? Так, глядишь, не довезу. Ну, полно, полно, мать, — пытался успокоить всхлипывающую жену явно растроганный Тарас. — Свидимся еще.
Чинно попрощавшись со старейшинами, облаченный в хрустящий кожаный плащ и начищенную фуражку капитан, гремя сапогами, поднялся на борт. Оставшиеся на берегу молча следили, как неторопливо убирали трап.
— Отдать швартовы! — наконец зычно скомандовал Лобачев.
— Ну, вот… Бог дал, бог и взял, — тихонько всхлипнула горстка толпящихся на пирсе старушек. — Как же мы без Иванушки-то теперь, горемычные?
— Хватит причитать, никуда они не денутся! — буркнул кто-то из мужиков в потертых офицерских кителях. — Мертвая та ледышка. Если тогда кто-то и выжил, то наверняка передохли все давно с голоду. Не найдут там ничего, да обратно воротятся. Благо, хоть «Грозный» разомнется, а то застоялся совсем. Глянь, как на волю тянет!
Лодка отправлялась в путь, медленно выходя в Балтийское море.
На крыше опустевшего ангара стояла одинокая фигура, под которой с гулким рокотом сомкнулись створы ворот. Соленый ветер трепал прикрывающие худое тело лохмотья. Что-то бормоча невидимыми под всклокоченной бородой губами, человек неторопливо крестил удаляющуюся навстречу неизвестности лодку.