Поскольку в машине при его немаленьком росте спать было неудобно, ночевал он в палатке, под прикрытием забившегося в дальний угол «лэндкрузера». Перед этим, правда, пришлось потратить какое-то время на усмирение противоугонок, вой которых изрядно действовал на нервы. Инстинкт самосохранения подсказывал: раз пятый этаж самый глубокий — значит, самый безопасный.
На следующий день его разбудили крики. Обрадовавшись, что стоянку обнаружили спасатели, Михаил заторопился было наверх, но, разобрав, наконец, смысл составляющих крики слов, в ужасе замер на площадке третьего этажа.
— Юра, Миша-а… — взывал срывающийся на рыдания и всхлипы тоненький женский голос. Слышался слабый стук кулачков по крыше маршрутки. — Андрей Ефимович, это вы написали? Тут есть кто-нибудь? Помогите!
Охранник узнал голос. Это была Зина, молоденькая продавщица из киоска через дорогу, в котором вечно скучающие на посту охранники парковки регулярно затаривались кроссвордами и глянцевой дребеденью с голыми девицами.
Открывать было страшно. За прошедшие сутки радиоактивное облако должно было полностью сгуститься над местом взрыва. Все, кто находился снаружи, были обречены на страшную смерть от радиации. И зачем он только сделал ту надпись? Ведь она могла привлечь не только спасателей, но и пораженных облучением горожан, которым уже ничем нельзя помочь. Спасательная бригада по-любому бы проверила стоянку, привлеченная остовом перевернутой маршрутки.
И он не впустил девушку.
Тук…
— Ау-у! Тут есть кто-нибудь? Пожалуйста, помогите, Богом прошу…
Тук-тук!
Охранник нарочито громко — чтобы заглушить слабеющие крики и негодующий внутренний голос — звенел банками с тушенкой и другой жестяной утварью, механически сортируя содержимое «нивы». Он действительно не мог ей помочь. Не мог! Не мог?..
К вечеру мольбы постепенно стихли.
Постояв некоторое время перед маршруткой и убедившись, что с той стороны действительно не доносится никаких звуков, Михаил решился выйти посмотреть. Все-таки, как-никак, изредка перекидывались парой слов. Если умерла, нужно хоть похоронить по-человечески, чтобы собаки не разодрали. Лопата, опять же, имеется…
Зины на улице не оказалось. Сигнальную надпись на крыше «газели» полностью скрывали под собой бурые потеки, к которым прилипла пара ногтей с потрескавшимся лаком и длинная прядка русых волос. От входа через дорогу, в сторону выжженного сквера, тянулся прерывающийся кровавый след.
С того самого дня он и начал пить. Найденные в прицепе «Нивы» два непочатых ящика водки были бережно переправлены в квартиру-палатку. Теперь в привычные походы за содержимым автомобилей его всегда сопровождала бутылка. Еще в учебке им вдалбливали, что спирт частично снимает воздействие радиации на организм. Сначала Михаил прикладывался помаленьку, а потом стал отчаянно нажираться, еле добираясь до палатки, либо просто засыпая на том месте, где водка играючи дергала за выключатель мозгов, на какое-то время притупляя теснящуюся в груди боль от утраты семьи и мира.