А еще он видел чудовищный силуэт атомного гриба, вырастающего в том месте, где еще несколько мгновений назад жил и дышал Париж. Миллионы судеб и жизней, в одночасье перемешанные в беспорядочные клубы черного пепла.
Почувствовав, как ладонь обожгла ледяная сталь рукоятки, Лобачев достал из кармана старенький наган и, откинув дверцу барабана, оглядел байки патронов. Ну, видит бог, столько лет собирался, а теперь уж пора. Надо было еще двадцать лет назад это делать, вместе с остальными старшими офицерами…
— Прости мою душу грешную!
Приставив холодный кружок дула к пульсирующему виску, Юрий последний раз взглянул на волнующееся море и закрыл глаза.
— Он здесь, стреляться собрался! — заорал появившийся в дверях рубки Савельев. — Стойте, капитан!
Щелк! — залежавшееся без дела оружие дало осечку.
— Юра!!! Так твою растак! — несясь по палубе, истошно матерился Тарас.
Пытаясь опередить бегущих к нему людей, Лобачев снова торопливо взвел собачку предохранителя и нажал на курок.
Щелк!
Добежавший первым Азат на ходу врезался Лобачеву в живот, опрокидывая капитана на палубу.
— Пистолет держите!
Выбитый кем-то из руки самоубийцы «наган» закрутился волчком, отлетая далеко по палубе.
— Застрелите меня! — захлебываясь брызжущей с губ слюной, остервенело орал Лобачев, с которого слетела фуражка. — Слышите?! Савельев, это приказ!
— Спокойно, капитан! — рядом с Азатом рухнул подоспевший на выручку Савельев. — У вашей стрелялки срок годности вышел!
— У Ахметова возьми! Это приказ, слышишь!?
— Юрий Борисович, вы не в себе, — пыхтел не разжимающий хватку Азат.
— Да как ты… на губу! Под трибунал… всех до единого!
— У него горячка! — перекрикивая свистящий ветер, к месту драки ковылял страдающий одышкой Колобок.
— Пусти, щенок! — сцепившийся с капитаном Савельев встретился с его безумными глазами.
— Ноги, ноги ему держи!
— Палачи! Мы все палачи! — продолжал орать Лобачев.
Его лицо стало землистого цвета, на видной из-за воротника свитера худой шее бугрились желваки.
— Еще раз такое выкинешь — лично тебя порешу! — взревел подлетевший Тарас, всем весом своего могучего торса наваливаясь на грудь мечущегося капитана.
— Решай! Решай, прямо здесь! — из глаз Лобачева неожиданно брызнули слезы. — В крови мы с ног до головы вымазаны! Отмаливать-то как?!
— Юра, охолонись, твою мать! — не стесняясь больше других членов команды, старпом кулаком-молотом от души съездил Лобачеву по челюсти. — Жену и сыновей на кого оставишь? О них подумал?!
— Прокляты… — прохрипел тот, выплевывая на подбородок кровавый сгусток слюны. — Будьте вы все прокляты!..